Обучение у воды, путь Шоу-Дао. Книга 2

чался в журнале, а потом исчезал в лесу до момента, когда снова было необходимо отметиться или показаться на глаза начальству.

Ли сделал жест левой рукой, означавший одновременно и приветствие и то, что первые три часа тренировки должны проходить в полном молчании. Славик, не прерывая упражне­ния, поворотом головы дал мне знать, что его радует моё появ­ление.

Тренировки, проходящие в полном молчании, Ли ввёл по­чти с самого начала моего обучения. Иногда он тоже молчал, иногда что-то говорил, но нам говорить было категорически запрещено.

На первых порах мне было трудно привыкнуть соблюдать полное молчание, особенно когда нужно было задать вопрос по поводу непонятной техники или движения. Однажды я, отвлёк­шись, нарушил запрет, и тут же получил увесистую оплеуху, которая навсегда приучила меня контролировать своё поведе­ние.

— Жажда заменять осознание и действие словами прини­мает у европейцев болезненные формы, — сказал Учитель. — Сохранение молчания избавит тебя от излишней говорливос­ти, доходящей у европейцев до того, что говорящий слушает только себя и никого другого. Когда я разрешаю тебе говорить, ты, в погоне за собственными ускользающими мыслями даже не дослушиваешь до конца ответ, и не осознав полученную информацию, ещё не получив ответ, уже задаёшь следующий вопрос. Для воина “Спокойных” задать новый вопрос, не уде­лив достаточного внимания ответу на предыдущий, считается смертельным грехом, потому что таким образом убивается знание. Человек, лишённый возможности задавать вопросы, теряет возможность перекладывать поиск ответа на других и учится искать ответы сам, развивая тем самым скорость и остроту мышления.

Ли жестом дал знак Славику закончить упражнение и на­чать со мной лёгкий разминочный спарринг. Я улыбнулся, по­думав, что мне предоставляется прекрасная возможность без­наказанно побить милиционера в форме.

Потом Учитель приступил к показу новой техники. Молни­еносным движением подскочив к Славику, он нанёс ему ощу­тимый удар-касание в область носа, и голова моего напарника запрокинулась, обнажив горло. Костяшки пальцев Ли обозна­чили удар в горло. Его пальцы были слегка раскрыты, и созда­валось впечатление, что при ударе не полностью сжатый ку­лак начинал проваливаться в горло атакуемого, а постепенно раскрывающиеся пальцы скользили в выемку между ключица­ми.

Удар, поражающий горло, давал возможность перехода к другим действиям—или к захвату за ключицу, или к пораже­нию зоны между ключицами, или к воздействию на нервный центр, расположенный рядом с межключичной выемкой. При нажатии на этот центр тело под действием боли разворачива­лось, ноги подкашивались, и человек со всего маха падал на землю.