Тайное учение даосских воинов, путь Шоу-Дао. Книга 1

—Управлять болью очень просто,—сказал Ли.—Тут даже нечего объяснять. Сейчас вы все поймете сами.

Я понял, что начинаются неприятности. Часто Ли преуве­личивал сложность выполнения упражнений и их важность для того, чтобы заставить нас сильнее сконцентрироваться, более активно переживать то. что мы делаем. Он почти никогда не успокаивал нас перед упражнением, а если успокаивал — это означало, что нас ждет что-то очень близкое к кошмару. Дезори­ентирующая словесная подготовка была коньком Учителя, и он иногда, входя в роль занудного европейского профессора, назы­вал ее важным воспитательным моментом, необходимым для формирования специфического состояния боевой готовности.

Это состояние боевой готовности означало, что воин готов к любой ситуации, к любому повороту событий и не доверяет непроверенным сведениям или отрывочным характеристикам, полученным со стороны. Воин должен быть одновременно го­тов и к простому и к сложному, быть не слишком расслаблен­ным, но и не напряженным. Он должен балансировать на гра­ни между напряжением и расслаблением, спокойствием и аг­рессией. Это состояние как общий фон должно было присут­ствовать при выполнении любого упражнения.

Ли движением головы и нетерпеливым жестом руки. кото­рый заключался в круговом потряхивании кистью, словно что-то отбрасывающей вверх, дал нам понять, что мы должны раз­деться догола. Взяв руку Славика, он вылил немного жидкости из бутылки ему на ладонь. Лицо Славика перекосилось от боли. Я почувствовал себя очень неуютно.

Ли, садистски ухмыляясь, подошел ко мне и встал у меня за спиной. Я весь напрягся в ожидании чего угодно, вплоть до удара палкой по голове. По моим плечам и спине потекла жид­кость. Я собрал всю свою волю, готовясь к болевому шоку и чувствуя себя еретиком в лапах Торквемады, но ничего не про­изошло. Я было расслабился, и тут Ли с ухмылкой показал мне зажатый в другой его руке пузырек из-под поливитаминов. Судя по запаху, идущему от пузырька и моей спины. Учитель вылил на меня подсолнечное масло. Ли начал втирать масло в мое тело. Потом из потайного кармана, скрытого под воротни­ком рубашки, Ли достал перышко и этим перышком начал на­носить на мое тело поверх подсолнечного масла неизвестное мне снадобье из бутылки. Жидкость имела резкий залах и по своему действию была немного похожа на пасту Розенталя, но обладала гораздо более выраженным разъедающим действием.

Каждое прикосновение пера порождало невероятную гам­му болевых ощущений, от разъедающего жжения до ноющего усталого онемения. Потом по моему телу прокатились волны холода и жара. Казалось, что кожу отрывают от тела и образую­щуюся кровоточащую поверхность натирают солью. Приступы боли накатывали и отступали, нарастая в своей интенсивнос­ти. Хотелось закричать, выскочить из собственного тела и ум­чаться как можно дальше, но какие-то последние волевые ре­сурсы удерживали меня на месте. Я начал глубоко дышать, пы­таясь отключиться от сигналов, отчаянно посылаемых моей нервной системой. Мы и раньше выполняли подобные упраж­нения, контролем над дыханием снимая боль от ударов, или