|
Понимать буквально выражения типа "мать", "сестра", "дочь" или "дочь сестры" в этом контексте так же бессмысленно, как и взять хорошо известный стих "Дхаммапады" (294) буквально, где говорится, что после того как брахман убьет отца и мать, двух царей из касты кшатриев и разрушит царство со всеми его обитателями, то станет свободным от греха. Здесь "отец и мать" подразумевают эгоизм и страсть (пали асмимана и танха), "два царя" – ошибочное принятие за истину полного уничтожения и вечного существования (уччхеда ва сассата диттхи), "царство с его обитателями" – двенадцать сфер сознания (двадасайатанани) и "брахман" – освобожденного бхикшу (монаха). Это странное совпадение, если не сознательная ссылка на известный стих "Дхаммапады", что "разрушив царство со всеми его обитателями и царем", приписывается также Падмасамбхаве, великому ученому-пандиту и святому, принесшему Буддизм в Тибет в середине VIII в. н.э. и основавшему там первый монастырь. В его символической биографии, о которой мы узнаем позднее, написанной сандхьябхашей, говорится, что Падмасамбхава под маской свирепого божества разрушил царство и убил его обитателей, которые были врагами Дхармы, и взял всех их женщин себе, чтобы очистить их и сделать всех их матерями религиозно настроенных детей. Очевидно, это нельзя понимать в том смысле, что Падмасамбхава убил население всей страны и нарушил все нормы половой морали. Это было бы в явном противоречии с его работами, которые содержат высшие нравственные и этические стандарты и глубокое духовное понимание, основанное на строжайшем контроле чувств. Это одна из характеристик сандхьябхаша, как и многих других древних текстов, представляет опыт медитации (подобно борьбе Будды с Марой и его воинством демонов) в форме внешних событий. Замечание, что Падмасамбхава принял образ гневного божества, показывает, что борьба с силами зла шла внутри него самого и что "познание" женских принципов в процессе внутренней интеграции состоит в объединении двух сторон его натуры: мужского принципа активности и динамичности (упайя) и женского принципа мудрости (праджня), как мы увидим это в следующих главах. Утверждение, что тантрические буддисты пошли на кровосмешение и безнравственные поступки, так же нелепо, как и обвинение тхеравадинов в совершении отце-, матере-убийства и других подобных ужасных преступлениях. Если мы возьмем на себя труд исследовать еще живую традицию тантр в их подлинной, нефальсифицированной форме, как они существуют доныне в тысячах монастырей и скитов Тибета, где нормы чувственного контроля и чистоты поддерживаются весьма высоким образом, то мы поймем, насколько глубоко ошибаются те, кто пытается ввести Тантру в область чувственного. — 69 —
|