|
Интересно отметить, что философия "И-цзин" древнекитайской книги о принципах природы (инь-ян-цзяо) основана на теории вечного порядка и внутренней связи Неба, Земли и Человека. Объединяя небеса и землю внутри себя, человек достигает верховной гармонии и совершенства. "Мундака Упанишада" также говорит о встрече Земли и Неба в Человеке: "Он, в котором Небеса и Земля и Срединная область объединяются вместе с умом и всеми жизненными токами – познает себя как единое Я. Отбрось болтовню, иди этим мостом к бессмертию (2, 2, 5)". Но прежде чем обсудить мантрические качества центров, нужно немного проанализировать их природу. Как уже упоминалось в начале этой части, буддийская Тантра-йога имеет дело не с фиксированными величинами и статическими концепциями, а с системой динамичных функций и взаимосвязанных отношений, чьи значения зависят от относительной позиции символа или центра, выбранного нами в качестве исходной точки, другими словами – это наша позиция, наш духовный уровень, определяющий направление нашего внутреннего развития. Сам по себе верхний центр не является местом космического или трансцендентного сознания (или всего того, что мы могли бы назвать высшей функцией), также и сердечный центр не место интуитивно-духовного сознания, равно как и корневой центр не обладает психически сознательными и физически полезными силами. Все они могут стать таковыми носителями этих свойств лишь путем сознательной трансформации их функций из инстинктивно-индивидуального самосохранения, свойственного всем животным, в духовную реализацию. Первые направлены на материальное существование, последние – на освобождение: от материи. Как солнечная центробежная сила расаны (подобно вовне направленной активности воина) содержит принципы индивидуального познания и дифференциации, а вместе с ними и яд смертности, так и лалана, лунная, центростремительная сила представляет собой "эликсир бессмертия" (тиб. бДуд-зи) и в то же время слепую тягу к существованию, что вызывает бесконечный круг перерождений (сансара). Головной центр в своей несублимированной форме представляет земную активность интеллекта, отделяющего нас все дальше от исконных источников жизни и внутреннего единства всех существ. Интеллект, направленный вовне, все глубже затягивает нас в процесс становления, в мир "вещей" материальных форм, и в иллюзию отдельности нашей самости и, таким образом, смерти. Но когда интеллект обращается вовнутрь, то он также теряет себя в рассудочном мышлении, в бездне абстракций, в смерти ментального застоя. — 122 —
|