|
И деревья, что птицам приют дают, О свободе порой мечтают. И событий поток, круговорот Черпает жизнь из колодца смерти. И долины, и вершины, И пустыни, и моря — Все томится ожиданьем, В Бога веря и моля. Чтобы снять с себя оковы, Чтобы время стало новым, Чтобы Бог хранил, любя. Слышишь, матери мира плачут, Обливаясь слезами сполна, И отцы мира тоже плачут — Захватила их та же волна. Волна горя нахлынула в их дома, Когда дети в войну их играют, Когда бога хулят, проклиная судьбу, Жизни силы свои пропивают. Говорят о любви, ненавидя себя, Когда бога в себе не знают. Проливают кровь ближних своих, Призывая ярость Потопа. Услышь, как животы их от голода сжались, Как распухшие веки болят, Как иссохшие пальцы на ощупь Остатки надежды найти хотят. И как сильно ранено сердце — На многие части распалось оно. Слышишь, адский мотор грохочет Город надменный упасть готов Тленный оплот его мощи Скинет иго своих оков. И ценности прошлых дней Падают в лужи грязи и крови. Слышите, молитвы о праведности Вместе с криками похоти громко звенят, И дети лепечут нам сплетни, Что ужасом душу порой леденят. Юная дева, смутившись, Песнь проститутки поет. Старый разбойник, напившись, Храбрости оду в ночи воздает. В каждой лачуге, в каждой избе Всех племен и народов Гимн человеку и его борьбе Ночь возвестит у порога. Вот она — чародейка ночь, Все песни в одну смешала, Баллады о трудностях, гимны борьбе — Песнь, что прохладой ночной дышала. Величава она и бесконечна в охвате. Так глубока и настолько сладка, Что даже ангелов хор и их арфы — То гомон невнятный, Нелепое слов бормотанье В сравнении с ней. То Победителя песнь триумфальная. Горы уснули в объятиях Ночи, Пустыни и дюны вздыхают во сне. С боку на бок глубины, ворочаясь, Колыбельную звездам поют в тишине Жители вымерших городов, Святая Триада и Всеединая Воля Приветствуют и прославляют все Человека, познавшего Бога. Счастливы те, кто слышат и понимают. Счастливы те, кто в одиночестве Ночью Ощущают себя тихими, глубокими просторными, как сама Ночь, Чьи лица не сгорают от стыда из-за преступлений, совершенных во тьме, Чьи веки не распухли от слез, что их братья из-за них проливали, Чьи руки не чешутся от алчности и желанья что-то разрушить, Чьи уши не заложены от едкого шипения похоти и страсти, Чьи мысли не противоречат сами себе, Чье сердце не является ульем разного рода тревог, Что роятся в ночи без конца в каждом уголке Времени, Чьи страхи не прорыли ходы в их голове, Кто смело Ночи скажет: «Разоблачи меня до того, как настанет День», — 98 —
|