|
В кухне он был шеф-поваром, и его целью было совершенство вкуса и внешнего вида еды. Судя по тому, сколько внимания он уделял еде, можно было подумать, что он любит вкусно и обильно поесть. Но это совершенно не так. Когда раздавали еду, он смешивал то маленькое количество еды, которое разрешал класть себе на лист-тарелку – сладкое, кислое и пряное, всё вместе – и небрежно проглатывал, словно вовсе не ощущал вкуса. Когда мы говорили ему, что неправильно смешивать разные блюда, приготовленные с таким старанием, он говорил: «Хватит многообразия, пусть будет хоть немного единства». Было очевидно, что вся его тщательная забота о том, чтобы пища была приготовлена правильно, была не ради того, чтобы просто накормить нас. Разумеется, он хотел, чтобы мы были здоровыми, но еще больше он хотел научить нас правильно жить. Для работавших на кухне приготовление еды было серьезным духовным опытом. «Когда готовишь овощи, нужно накрывать их крышкой, – говорил он. – Только тогда они сохранят аромат и их можно будет есть. Также и ум – вы должны накрывать его крышкой и дать ему тихо кипеть на медленном огне. Только тогда человек становится пищей, пригодной для Бога». Однажды несколько моих подруг приехали на пару дней, чтобы посмотреть достопримечательности, и мне захотелось пойти с ними. Я подошла к Бхагавану и робко попросила разрешения уйти. Ему не понравилась моя идея. Он сказал: «Я думал, что ты будешь готовить мне как следует и на тебя можно в этом положиться. Теперь ты хочешь уйти. Почему тебе все время не сидится на месте? Но ведь в любом случае ты уйдешь, да? Когда ты вернешься?» «Я непременно вернусь через два дня», – пообещала я. Я смогла вернуться только через четыре дня. Когда я вернулась и подошла к Бхагавану, он сказал: «Ты была уверена, что вернешься через два дня. Теперь ты знаешь – ничто не в твоей власти. Не ты решаешь, когда тебе уходить и когда приходить». Эта ситуация научила меня не отвлекаться от своей работы и выполнять ее так, чтобы она стала подношением Бхагавану. Однажды он дал мне «Рибху-гиту» и попросил изучить ее. У меня не было ни малейшего желания корпеть над таким сложным трудом, который способен понять только ученый пандит, и я попросила освободить меня от этого, сказав, что не понимаю в этой книге ни единого слова. «Неважно, что ты не понимаешь, – сказал он. – Она все равно принесет тебе огромную пользу». Он не разрешал ничего выбрасывать или расходовать без пользы. Даже зернышко риса или горчичное зерно, лежащее на земле, он поднимал, очищал, относил на кухню и клал в соответствующую банку. Я спросила его, почему он так утруждает себя из-за одного зернышка риса. — 162 —
|