Открытие алмазного пути

Его главной практикой была вышеупомянутая Пхова - пере-сылание сознания, и нам предстояло стать первыми из людей с Запада, кто получит эту медитацию. Мы приступили к ней уже на следующий день, устроившись под одиноким деревом в открытом поле. При первом же "отсылании ума" я чуть не потерял сознание. Вокруг начали собираться любопытные, и мы решили продолжить расширение нашего опыта в близлежащей деревушке, которая носила то же имя, что и место, выбранное для своей кончины Буддой: Кушинагар, Город Счастья. В сыром и не полезном для здоровья недостроенном бетонном здании мы нашли то, что столь редко и ценно в Индии, - покой и тишину, позволяющие как следует сосредоточиться.

Лагерь Мандгод находился всего в нескольких часах езды от Гоа, «хипповой Мекки». Может быть, поэтому он особенно бдительно оберегался индийцами от контактов с западными людьми. Мы сели на скорый ночной автобус до города Хубли и прибыли к воротам лагеря на раннем грузовике, набитом рабочими. Нам нужно было добраться туда до того, как проснутся индийские полицейские. Мы незамеченными прошли между спящими стражами порядка. Это был прямо-таки мегаполис: с верхней точки местности рядом с кооперативной лавкой мы насчитали 12 деревень. Окружённые полями, они раскинулись на большом, немного холмистом пространстве, недавно расчищенном от джунглей. Это место почему-то вызывало у нас необычное ощущение, и не только из-за недавно построенного монастыря и развевающихся молитвенных флагов, которые, конечно, приятно было видеть. Просто вся территория вызывала какое-то неповторимое чувство.

Постепенно мы осознали, что есть особенного в этом лагере. Мы попали в необычный мир. Здесь, в Мандгоде, жила подлинная часть Тибета, сбалансированная и коллективно целостная - нечто такое, что мы встречали только в людях из внутренних долин Бутана. Хотя климат и окрестности составляли полную противоположность холодной центральной Азии, сюда переместилось не сломленное и всё ещё жизнеспособное силовое поле старого Тибета. Мы пропадали шесть недель в этом посёлке, став одним целым с его жителями и вернувшись к тем условиям жизни, которые всегда были нормой для людей. Эти условия лежат совсем близко под лощёной поверхностью материально обеспеченной жизни со временного человека, которая продлилась всего каких-то 50 лет.

Всё, с чем мы столкнулись там за это время, надолго отпечаталось в наших умах, - как весьма откровенные ситуации, в которых мы наблюдали людей, так и заметные примеры инстинктивного сотрудничества. Мы начали лучше понимать механизмы, благодаря которым ранимое человечество сумело пройти сквозь столько всяких перипетий в течение стольких тысяч лет.