|
Поэтому так незаслуженно легко подвиг Скотта и его товарищей в их собственных глазах потерял всякую цену, когда они нашли на Южном полюсе флаг Амундсена: «Подошедши ближе, увидели, что это был черный флаг, привязанный к полозу саней, тут же близко остатки лагеря: следы саней и лыж, которые шли туда и обратно, выразительные следы собачьих лап, – многих собак. Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили и первые достигли полюса. Страшное разочарование, и мне больно за моих товарищей!.. Конец нашим мечтам, печальное будет возвращение!.. Мы поставили наш бедный, обманутый английский флаг. И вот мы повернули спиной к цели наших честолюбивых стремлений, и перед нами 800 миль пешего хождения с грузом. Прощайте, золотые мечты!» Конечно, страшно жаль капитана Скотта, хочется сочувствовать его неудаче, но у советского человека этого сочувствия уже не может быть. Мы уже привыкли к новым масштабам измерения удач и неудач. Не только не сочувствуешь неудаче Скотта, но не радуешься и удаче Амундсена. Скорее, становится одинаково жаль и Скотта и Амундсена, и победителя и побежденного, потому что на первый план в наших впечатлениях выступает их героическое одиночество, это страшная неуютность в положении человека в капиталистическом обществе. Последние строки дневника Скотта и в особенности его письма еще более усиливают это впечатление неуютности и одиночества. Последняя строка дневника Скотта: «Бога ради, не оставьте наших близких». В письмах капитана Скотта, написанных над телами раньше его умерших товарищей, читаем: В письме к Д. М. Барри: «Умирая, прошу вас, дорогой мой друг, быть добрым к моей жене и к ребенку. Подайте мальчику помощь в жизни, если государство не захочет этого сделать…» В письме к вице-адмиралу Эджертону: «Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы мою вдову обеспечили, насколько это будет зависеть от морского ведомства». В письме к Д. Д. Кинсей-Крайстчерч: «Мысли мои о моей жене и сыне. Сделайте ли вы для них, что сможете, если страна не сделает? Если бы я знал, что жена и мальчик обеспечены, то не очень жалел бы, оставляя этот свет…» В этих строчках важно не то, обеспечили или не обеспечили близких капитана Скотта. Важно, что в момент предсмертной тоски он должен рядом с уже умершими друзьями сидеть и писать просительные письма. У него нет ощущения единства с своим народом, нет уверенности в том, что он делает общее дело, за которое отвечает не только он, его жена и мальчик, но и все общество. В этом именно моменте так ясен нравственный порок капиталистического общества. Сам Скотт в своем собственном подвиге не видит большего, чем пример «джентльменства», – жалкое утешение для героя, оказавшегося в момент своей трагической кончины в положении настойчивого просителя… и только. — 52 —
|