|
Не успели студенты заснуть, как по палатке пронёсся ветерок. Всплыл в воздух переносной фонарь, окружённый гирляндой из спичечных коробков, ложек и вилок. Сами собой задергались спальные мешки. Туристы кинулись с воплями страха из палатки вон. И увидели необыкновенное зрелище. За невысоким холмом — метрах в трёхстах от палатки — стоял мощный конусообразный столб голубоватого света. Он вертикально падал на землю с громадной высоты из точечного источника, похожего на фару прожектора. От увиденного захватывало дух, было в этом луче что-то таинственно-величественное. Конусообразный световой столб простоял недвижимо за холмом минут десять. А потом погас, будто неведомая рука в небе нажала на кнопку и выключила прожектор, торжественно висевший в полном безмолвии среди далёких звёзд на незримой нити, другой конец которой, надо думать, уходил в Неведомые Миры. Кто разбил бутыль ? Лидия Цвигун, ростовчанка, которой 37 лет от роду, работала в 1989 году на санэпидстанции, сокращённо — СЭС. Работникам СЭС часто приходилось выезжать "на эпидемии", бороться со вспышками дизентерии, брюшного тифа, дифтерии, даже чумы в областях и краях Северного Кавказа. 28 апреля 1989 года на СЭС пришло предупреждение о том, что нужно готовиться к очередному выезду, который был назначен на 3 мая. Возглавить выездную группу было поручено Ивану Бадалову, сослуживцу Лидии. — 1 мая все мы встретились на демонстрации, — рассказывает Лидия Цвигун. — Настроение у всех было приподнятым, праздничным. Играла музыка, и мы, помнится, даже потанцевали немножко под эту музыку в праздничной колонне демонстрантов. Среди прочих покружился в танце и Иван Бадалов. В тот же день вечером он скоропостижно скончался от сердечной недостаточности. Похоронили Ивана Бадалова 3 мая. А "на эпидемию" была направлена группа из другой лаборатории... На девятый день после похорон сотрудницы Лидии Цвигун купили целое ведро цветов и отправились на кладбище. А Лидия, обремённая срочной работой, осталась в помещении СЭС одна. Вдоль стены стоял в помещении большой стеллаж, покрытый оцинкованным железом. На нём высились пустые и очень большие, двадцатилитровые бутылки из-под дистиллированной воды. Лидия занималась своими делами и с горечью размышляла о том, что у тридцатилетнего Ивана Бадалова, толкового медика и хорошего доброго человека, остались двое малолетних детей-сирот. Иван был всегда подтянут, весел, аккуратно одет. Какой замечательный человек помер, вздохнула Лидия. И главное — какой же он был оптимистичный, жизнелюбивый! За любую работу брался с весёлыми шутками, умел всегда поддерживать у работников СЭС бодрое настроение... Вот было бы здорово, подумала Лидия, если бы Иван подал какую-нибудь весточку о себе с того света. Мол, всё в порядке. Не волнуйтесь. Мне и на том свете неплохо — я и там остаюсь таким же оптимистом и шутником, каким был при жизни. — 180 —
|