|
слово: "После того, как я первый раз прочел статью Стаунтона, самолет компании "Маджестик эйрлайнз" разбился в аэропорту Логана. Все находившиеся на борту погибли. Когда все немного утряслось, я позвонил в офис этой компании и представился журналистом (небольшая ложь с благими намерениями). Сказал, что мы хотели бы написать статью об авиакатастрофе и попросил сообщить, сколько человек, купивших билет на этот рейс, не полетели. Таковых оказалось 16. На вопрос, сколько опоздавших в среднем бывает на линии Денвер-Бостон, мне ответили, что не больше 3. Кроме того, еще 15 человек отказались лететь этим рейсом, тогда, как обычно, число отказов не превышает 8. И выходило, что, хотя заголовки всех газет и кричали "Авиакатастрофа в Логане убила 94 человека", их можно было бы прочитать и так: "Избежали смерти в катастрофе - 31 человек"... Но если мы такие тонкочувствующие, почему все сразу не узнаем о грозящей опасности? Писатель Кинг объясняет это так: у наших предков органы чувств были развиты лучше, чем у современного человека. Мы лишились всего этого по той же причине, по которой теперь, садясь в автомобиль, мы не надеваем защитные очки и шлем - мы перестали в них нуждаться. Таким же образом, у нас исчезло и психологическое чутье. В нем просто пропала практическая необходимость; что толку от того, что на работе вы почувствуете, что вашу жену сбила машина, если вам все равно сообщат об этом по телефону? И сверхчувствительность атрофировалась, так же, как и наши хвосты и волосяной покров. И лишь в самых экстремальных случаях пробуждается "система подсознательной сигнализации", причем - в необъяснимых формах. Но... не со всеми, иначе не было бы тех 61 процента погибших в катастрофах. Из этого объяснения следует, что у диких племен и даже у сельских жителей предчувствие менее атрофировано, чем у горожан. В пользу этого, в частности, — 502 —
|