Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции

Я и сам сумел соприкоснуться с иными мирами — благодаря экспериментам с ибогеном и аяуаской. И я знал — на личном опыте, — насколько убедительными могут быть сверхъестественные обитатели этих миров. Но были ли они и в самом деле сверхъестественными или в каком-то смысле слова "реальными" (а не просто созданиями нашего собственного сознания), я сказать не могу. Во всяком случае, это не тот вопрос, который бы я отбросил только потому, что наука с недоверием относится к подобным вещам.

И в то же время я искренне уверен в том, что такие встречи — включая, в моем случае, получеловека-полукрокодила — могли убедить наших предков в существовании альтернативной реальности, или параллельного мира духов, недоступного взору обычных людей. И нет ничего странного в том, что шаманы некоторых доисторических культур могли проникнуться желанием нарисовать тех странных существ, которых им довелось увидеть во время странствий в иную реальность. И поскольку помимо этих созданий они видели и геометрические узоры, они — что вполне естественно — рисовали и их тоже. Где именно и на какой поверхности появлялись эти образы, варьировалось от культуры к культуре. А в некоторых случаях люди и не пытались запечатлеть увиденное. Но если племя, желавшее создать подобные рисунки, обитало на территории Южной Африки, то именно горные ущелья оказывались идеальным полотном для их работ.

Если же подобная мысль приходила в голову людям, обитавшим на юго-западе Европы, то для них оптимальными представлялись стены и потолки темных и глубоких пещер — особенно если эти пещеры сильнее, чем какое-либо иное место на земле, напоминали им об атмосфере, связанной с посещением иных миров.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ЗМЕИ ДРАКОНОВЫХ ГОР

Вплоть до 1927 года, когда правительство официально выдало последнее разрешение на отстрел бушменов, белокожие жители ЮАР могли безнаказанно убивать представителей племени сан. Причем сами убийцы с гордостью выставляли напоказ тела своих жертв, считая их чем-то вроде охотничьих трофеев. Это было примерно в то же время, когда аббат Брейль, этот "Папа древней истории", на протяжении более чем полувека единолично определявший характер изучения европейского пещерного искусства, совершил первый из своих визитов в Южную Африку [223]. Думаю, читатель припомнит случай с Белой Дамой из Бранденберга, описанный в шестой главе этой книги. Тогда аббат Брейль ошибочно отождествил большое полихромное изображение бушмена с портретом белокожей женщины, якобы обладающей "средиземноморским профилем". Подавляющее большинство других росписей сан Брейль просто списал со счета, увидев в них всего лишь "маленькие и уродливые фигуры бушменов" [224]. Однако некоторые полихромные изображения, включавшие в том числе и белый цвет, и в самом деле захватили его внимание. Посчитав эти росписи высшим искусством, аббат, недолго думая, приписал их предполагаемым минойским или финикийским переселенцам [225].