|
Тела существ, лежащие в золе, Являются ко мне, как из тумана… Дорогие мои, тут я вам напомню, что когда человек покидает свое плотное тело в момент смерти, то его прожитая жизнь проходит перед ним в цветных картинах. Но в это время усопший не испытывает никаких чувств по отношению к ним. Однако в течение его жизни в Мире Желаний эти же картины сызнова прокручиваются в обратном порядке. Теперь умерший испытывает все чувства, на которые он способен. Он живет различными чувствами по мере того, как картины, одна за другой, проходят перед ним. Каждый момент его прошедшей жизни переживается теперь заново. Когда просматривается эпизод, где он ранил кого-то или ударил, то он сам испытывает такую же боль, какую испытывал раненный им человек. Здесь в Витальном мире усопший ярко переживает все горе и страдание, которое он причинил другим на Земле. Здесь он горько узнает, насколько болезненна нанесенная им рана, и как тяжело переносить земным людям причиненное им горе. Однако, вдобавок к этому, страдание в Мире Желаний в десятки раз острее, ибо здесь нет плотного тела, чтобы притупить воспитательную боль. Именно по этой причине скорость жизни здесь утроена — чтобы страдание потеряло в длительности то, что добавилось по остроте. Еще одна яркая особенность, характерная для этой фазы посмертного существования, близко связана с тем, что расстояние почти уничтожено в Мире Желаний. Когда человек умирает, то усопшему кажется, что он моментально разбухает в своем эфирном теле; ему кажется, что он вырастает до огромных размеров. Это чувство объясняется не тем, что тело действительно растет, а тем, что способности восприятия получают сразу очень много впечатлений из различных источников, которые кажутся близко «под рукой». То же самое происходит и с витальным телом — телом желаний. Грешнику кажется, что он находится сразу со всеми людьми, с которыми он имел на земле какие-то отношения, требующие исправления. Если усопший ранил одного человека в Карфагене, а другого в Персеполе, то он будет чувствовать, как если бы часть его находилась в каждом из этих мест. Это дает ему странное ощущение, как будто он разрезан на куски и находится везде. Здесь неофит поймет важность панорамы прожитой жизни в течение очищающего существования в Витальном мире, когда эта панорама осознается в определенных чувствах. Если усопший человек получает лишь слабое представление о прожитой им жизни из-за того, что его постоянно отвлекают от просмотра панорамы плачущие друзья и причитающие родственники, то эфирный двойник не успевает передать весь сценарий жизни телу желаний. Тогда какие-то исписанные кровью страницы как бы вырываются из дневника жизни. И выходит, что некоторые свои горемычные года человек волновался и мучился тщетно, конфузился и корчился от боли зря, так как этот наиценнейший опыт не будет использован им для поумнения. Дух, который отпечатал глубокую, ясную запись в своем теле желаний, осознает ошибки и просчеты прожитой жизни более ясно и определенно, чем, если бы запечатленные картины были смазанными из-за того, что внимание усопшего отвлекалось нытьем, страданием, слезами и горем родственников вокруг него. Его чувство относительно тех вещей, которые причиняют ему нынешнее страдание в Мире Желаний, будет гораздо более определенным, его выводы из посмертных мучений будут более правильными, если они исходят из четкого панорамного впечатления. Это четкое, рельефное чувство представляет собой колоссальную ценность для будущих земных жизней души. Оно неизгладимо запечатлевается на «бессмертном атоме» тела желаний. Впечатления будут забыты в последующих жизнях, но это Чувство наития, интуиции останется навсегда. Когда в будущих инкарнациях нам представится возможность повторить те же ошибки и просчеты, то это Чувство подскажет нам безошибочно правильное решение. Это будет спокойный и тихий внутренний голос, который интуитивно предупредит нас не свершать плохое, безнравственное дело. Чем яснее, рельефнее и четче были наши панорамы прошедших жизней, тем чаще, сильнее и четче мы слышим голос нашей интуиции. Отсюда мы видим, как важно, чтобы люди оставляли почившую душу в абсолютном покое, ну хотя бы три дня после кончины. Делая это, мы помогаем почившей душе извлечь максимально возможную пользу из только что закончившейся жизни, помогаем избежать увековечения тех же ошибок в будущих жизнях. И наоборот, наши эгоистичные истерические причитания и мольбы у смертного одра товарища могут лишить усопшего наибольшей ценности той жизни, которую он только что закончил. — 66 —
|