|
Это, казалось, прибавило решимости защитникам Ми‑равета. «Господь знает, — писал Рамон Са Гардиа 26 января, — что мне жаль вас, король Франции, как и всех тех католиков, которые причастны к вершащемуся злу, жаль более, чем нас самих, вынужденных страдать по причине содеянного вами зла». У него были все основания подозревать, какая огромная беда обрушится на тамплиеров в результате заблуждений короля Хайме, короля Филиппа и прочих католических правителей, убежденных, что орден служит не Господу, но дьяволу. Он готов был продемонстрировать все правила приема в орден в соответствии с его Уставом, созданным церковью, задавая законный вопрос: почему столь многие благородные и знатные люди с момента основания ордена и до последнего времени так страстно желали вступить в него и верно служили ему иногда по 60 лет и более во имя спасения души своей? Разве можно вообразить, что такие люди остались бы в ордене, если бы все то, что о нем теперь говорится, было правдой? Рамон предложил лично явиться к королю, если тот снабдит его охранной грамотой, и разъяснить, как можно с честью, выгодой и достоинством выйти из этой скандальной ситуации63. И тогда король Хайме решил осадить замки тамплиеров, ибо убедить их откликнуться на требование инквизиции ему не удалось64. 1 февраля ряды защитников Мира‑вета насчитывали, по всей видимости, более двух сотен человек, включая нескольких молодых дворян, которые не были членами ордена, но присоединились к тамплиерам для защиты замка — возможно, из чистой бравады, а возможно, и в соответствии со своими представлениями о рыцарской чести. Осаждавших сперва было 70 человек, однако у стен замка Миравет их осталось всего 40, а в Аско их было не более 10 днем и 20 ночью. Вряд ли это можно считать серьезной осадой, однако 13 февраля было решено поставить у стен Миравета осадное устройство — что, видимо, свидетельствовало о начале организованного штурма. Разумеется, когда в начале марта король предложил всем тем, кто не состоит в ордене, беспрепятственно покинуть крепость, большая часть, похоже, ее покинула. Но даже и после этого король — возможно, помня о расходах, связанных с полномасштабной осадой или штурмом — так ничего особенного и не предпринял; пока что о фронтальном столкновении речи не шло, и большую часть времени стороны проводили в незначительных перестрелках, предоставив волноваться о запасах продовольствия и боевых припасов в крепости руководству ордена65. Между тем король и Рамон Са Гардиа продолжали переписку, и можно предположить, что обе стороны все еще надеялись прекратить противостояние путем переговоров; разумеется, королем осада эта была предпринята тоже скрепя сердце. 21 апреля Бернар Сеспухадес, досмотрщик Тортосы, написал королю, что Рамон Са Гардиа неоднократно высказывал желание сдаться, если Хайме обеспечит тамплиерам защиту и покровительство, ибо папа римский практически в плену у короля Франции. Если король Хайме затем переговорит с папой по поводу положения тамплиеров, они готовы передать в распоряжение короля замок Монсон, а королеве преподнести равноценный дар за счет своего соляного налога (salt‑tax), а также обещают выплачивать ежегодную ренту в 30 000 соли‑дов. Если король согласится встретиться с Рамоном Са Гардиа в Тортосе, тот расскажет, как можно было бы выйти из этого дела с честью66. Через три дня Рамон написал королю напрямую, явно так и не дождавшись удовлетворительного ответа через посредника. Тон этого послания был куда более агрессивным. Если королю угодно взять Мира‑вет силой, то ему это дорого обойдется — людей и денег он на это положит немало. Папа не отдавал приказа нападать на тамплиеров или убивать их, как «не желал он и чтобы нашу собственность по всему миру распродавали и разворовывали, как то делают королевские чиновники». Тамплиеры будут обороняться до конца и до конца останутся уверенными в своей невиновности; им нечего стыдиться, и они готовы умереть, как мученики67. — 189 —
|