|
решим. Сегодня есть только подозреваемый, а этого недостаточно". Говоря о том, что главное для него - это признание подозреваемого, милицейский начальник не оговорился. Он сказал, что думал, и не имел, очевидно, причин это скрывать. Представление, будто признание подозреваемого - главное и достаточное доказательство его вины, как известно, лежало в основе всей практики сталинского террора. И хотя потом практика эта была многократно осуждена в СССР с высоких трибун и со страниц печати, в сознании аппарата она, как видно, продолжала жить. В данном случае - в сознании довольно большого милицейского чина. Доказательства, которое так хотел получить подполковник - "признания" подростка, - он все-таки не получил. "Я так и знала, что вы все свалите на моего сына, - заявила мать Саши следователям. - Я не согласна с этим заключением. Мальчика своего я не разрешу допрашивать". К счастью, мать-учительница знала законы и оказалась непреклонна. Это избавило мальчика от психической травмы, которой не избежал Сашин сверстник Алеша Рощин из-под Клина. Впрочем, при желании раздобыть "доказательство", как оказалось, не составило труда. Вскоре подполковник демонстрировал его в своем кабинете. Положив в пепельницу кусок ткани, он сначала смачивал его каким-то реактивом, затем посыпал порошком, после чего лоскут ярко вспыхивал. При этом начальник отдела внутренних дел с победным видом оглядывал присутствующих, с завидным простодушием поясняя, что чудодейственный состав предоставил ему Донецкий институт физико-органической химии Академии наук. Впрочем, подполковнику, возможно, и не стоило обращаться так высоко, в Академию наук: всякий, учившийся в школе, помнит этот опыт по начальным урокам химии. Конечно, незнание всегда дает некоторое преимущество. Знай енакиевские — 729 —
|