|
И вот работа началась. И.В.Винокуров, известный исследователь феномена полтергейста, опрашивал хозяев дома. Другие мои коллеги В.Мохов и О.Ефимов проводили обследование «зоны» приборами, фотограф Е.Колесников щёлкал фотовспышкой. А мы с А.Шлядинским тщательно готовились к изгнанию «невидимки-демона» из дома. Попутно слушали магнитофонные записи бесед хозяев дома с «невидимкой». Хозяева задавали вслух вопросы, а тот отвечал на них стуками в стену. И тут мы услышали такое, от чего буквально оцепенели. Отвечая на наводящие вопросы хозяев, этот «демон» дал понять, что вскоре людей Земли ожидает «нечто кошмарное», «катастрофа». Правда, нам хорошо было известно, что при словесном общении с полтергейстами доверяться полностью какой-либо информации нельзя. Но вот что поразило — данное сообщение практически совпадало со сведениями, собранными нашим Центром в августе-сентябре 1990 года в Ростове-на-Дону и Краснодаре. Тут уже было от чего опешить. Летом того года мы с И.В.Винокуровым обратились через местные газеты к населению с просьбой сообщать о любых наблюдениях аномальных явлений, встречах со странными существами, если таковые имели место. Только в Ростове-на-Дону к нам обратилось более ста пятидесяти человек! Достоверность их показаний определялась по так называемым опорным сигналам контактных ситуаций, то есть по тем деталям, которые с поразительной точностью повторялись! Приведу несколько контактных информаций, буквально нафаршированных «опорными сигналами». Вот что рассказала работница Ростовского хлебозавода Наталья Погосян: «Дело было летом. Я с моим знакомым загорала на городском пляже — на левом берегу Дона. Когда время перевалило за полдень, мы решили прогуляться. Пошли по степной тропинке, протоптанной вдоль шоссе Ростов — Батайск, в сторону от берега реки. От неё до шоссе метров сто, не больше. Идём мы с парнем по тропе, и вдруг я теряю сознание!.. Когда очнулась, обнаружила, что я лежу поперёк тропы, а рядом со мной мой спутник, спит крепким сном. Мне стоило огромного труда разбудить его. А когда я взглянула на часы, то ахнула — было пять часов дня! То есть мы пролежали в глубоком обмороке на самом солнцепёке не менее четырёх часов — так я в тот момент решила. Меня, помню, сильно озадачило, что мы даже не обгорели. И у него, и у меня кожа на руках и ногах, на лице нисколько не покраснела... Мой знакомый и сейчас ничего не помнит из того, что произошло с ним за те самые четыре часа. Зато я... Спустя месяц или два после странного происшествия стала ко мне понемногу, «по кусочкам», возвращаться память, всплывать воспоминания, одно другого удивительнее. Воспоминания о случившемся всплывали как бы сами по себе, помимо моего желания... Они были как вспышки! Перед моим внутренним взором вдруг ярко вспыхивала картинка. Затем — через день или два — другая, потом третья...» — 26 —
|