|
Их останки мы спустили в базовый лагерь. Ночь, в одиночестве проведенную в палатке, я тоже никогда не забуду. Сна не было. И вот мне вдруг показалось, что начались галлюцинации: рядом со мной появился Сережа. Хотя одноместная палатка была маленькой, он непонятным образом вошел в нее не сгибаясь, и это почему-то вовсе не удивило меня в тот момент. Сережа сказал: - Теперь ты понял, как глупо было лезть на эту гору ради самоутверждения и пижонства? Я понял это еще внизу, но повернуть назад было уже поздно. Теперь я навсегда вышел из игры. Он вдруг замолчал, словно бы прислушиваясь к чему-то. - Прости, - снова заговорил он, - я должен идти... Хочу предупредить тебя - завтра ты тоже будешь здесь, на том свете. Это не страшно - я встречу тебя. Но, знаешь ли, тебе сюда еще рано. Вот я и прошу тебя - спускайся вниз и больше никогда не ходи в горы... Передай Тане... Мне показалось, что он продолжает говорить, но я не слышал никаких дальнейших слов, хотя его губы продолжали шевелиться. Потом он начал отступать назад и прошел прямо сквозь стенку палатки. Какие-то мгновения я приходил в себя, затем схватил фонарик и выбрался наружу. Тела всех погибших лежали на том же самом месте, куда мы их накануне уложили... На следующий день я должен был идти во второй связке. Над телами товарищей мы поклялись, что покорим эту проклятую вершину. Поэтому без веской причины я не мог отказаться от подъема - у альпинистов есть свой кодекс чести. Признаюсь честно, причину я придумал и к вершине не пошел. Утром я сказал нашему врачу, что потерял солнцезащитные очки и плохо вижу... Вторая связка, в которой должен был, повторяю, идти я, сорвалась почти в самом конце подъема. И ребята погибли. Однако я этого не видел - у меня действительно вдруг отказало зрение. А затем много часов я провел в беспамятстве". О похожем случае рассказал в своем письме и бывший летчик полковник в отставке Н. Лошкарев из Харькова: "Во время войны мать просила меня быть рядом с отцом, который был командиром бомбардировочного полка. После ранения я попросил направить меня в соседний полк. Им командовал подполковник Иван Матвеевич Носов, старый друг моего отца и частый гость в нашем доме. В новом экипаже я не успел пробыть и месяца, как с задания не вернулся самолет моего папы... Конечно, могло произойти всякое. Меня утешали и обнадеживали, как могли, но я не смыкал глаз в течение двух суток, ожидая хоть каких-нибудь известий. Лишь потом узнал, что по приказу командира мне дали чай со снотворным. И когда я, выпив этот чай, забылся, мне приснился отец... — 224 —
|