|
— Никаких чертей нет! Бабушка затихла на полуслове и засеменила к столу расставлять чашки, но дед остановил ее взглядом и принялся пить чай. Налил заварки, потом кипятка, но сластить не стал, а натолкал в стакан сухарей и, когда они размягчились и впитали влагу, выложил их на блюдце... Анна Тимофеевна осмелела, видя, что дедушка отвлекся, и, цокая, стала рассказывать мне страшную историю, как Васька-сплавщик, отпраздновав Петров день, поехал лошадьми через лес. Едет-поедет, как впереди мосток. А уж под утро дело. Лес не шумит и вода не бежит — тихо. Добежали лошади до мостка и как вкопанные стали. Васька их кнутом стеганул. Те стоят. Он с телеги слез, за узду тянет: «А ну вперед!» А кони головами мотают — мол, не пойдем на мост. «Тогда я пойду», — сказал им Васька в пример. Пошел на мост и глянул в воду. А оттуда ка-а-ак гыкнуло! Только утром его сплавщики нашли — обеспамятавшего. «Чего было?» — спросили, а он: «Русалка меня пугнула». Дед оторвался от дела, выпрямился и прогремел на всю избу: — Нету русалок! Анна Тимофеевна замерла. Хозяин же достал мешочек, скатал аккуратно края, ложечкой зачерпнул сахарный песок, посыпал им распаренные в блюдце сухари и стал неторопливо есть. Анна Тимофеевна налила мне чая и, замерев, следила за мужем. Когда-то, еще в первую мировую войну, дед Семен служил в артиллерии. С тех пор он стал материалистом и часто пугал добрейшую свою хозяйку словом «деривация», из артиллерийского лексикона, опровергая ее рассказы. Вот и теперь, закончив чаепитие, он аккуратно уложил сахар, сухари, вымытые Анной Тимофеевной чашку, ложку и блюдце в коробку из-под ботинок и заключил: — Все это деривация. Давай спать повалимся. Изба затихла, лампу погасили, северная луна освещала деревню Юбра, разметавшую серые дома по зеленому, укрытому короткой густой травой холму. Спать... Вдруг я услышал тонкий писк, потом звук мягких шагов внутри (!) печки и сел на кровати, вслушиваясь. — Не бойся. Это байничек, — объяснил спокойно дед Семен. — Домовой. Он незлоблив. Шалит, бывает. Баню не топим давно, он в избу и перебрался... Я лег: ну вот — байничек... А говорил: деривация, деривация...» Историк и этнограф Колымского края Е. Устиев в книге "У истоков золотой реки", изданной в 1977 году, рассказывает о том, как было обнаружено золото в бассейне Колымы. В годы первой мировой войны сбежал от призыва в армию и подался в далекие колымские края некий татарин Сафи Шафигуллин по прозвищу Бориска. Этот неграмотный горемыка и обнаружил здесь первые крупинки драгоценного металла. — 164 —
|