|
Что же в действительности происходило в последние минуты с Иисусом на кресте? Ответ, как обычно, ужасен: мы не знаем . Историческая реконструкция просто-напросто невозможна. Единственное, что можно сказать точно, – текст так называемого Евангелия от Иоанна переработал сцену пребывания Иосифа в темнице фараона. То есть труды Ветхого Завета использовались авторами и составителями Нового в качестве дополнительной литературы. Причем работали коллеги-евангелисты, как истинные художники, составляющие из старых разрозненных кусков мозаики новые сцены. Вот и готова новая картинка! Нужно обладать поистине детективным чутьем, чтобы разобрать, откуда и что «понатаскано» в текст Нового Завета. Но вернемся к сцене распятия, к Иисусу и его товарищам по мучениям. «Проходящие злословили на него» и всячески оскорбляли. «Подобно и первосвященники с книжниками, и старейшины с фарисеями насмехаясь, говорили: „Других спасал, а себя самого не может спасти“». Почти дословно мы встречаем то же самое у автора Псалмов: «Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: „Он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему“». Историки пытаются, вооружившись документами и археологическими раскопами, реконструировать прошлое. Чем больше опыта накапливает историк, тем яснее становится его знание. Вот только не в случае с Иисусом Нового Завета. Тут о настоящих знаниях не может быть и речи, тут или веришь, или нет. Вот хотите – верьте, что Иисус исполнил «пророчества» Ветхого Завета, а хотите – не верьте. «Научно» работающему теологу приходится хоть чем-то обосновывать свою веру. Но если он будет честен, ему придется признаться, что он в конечном итоге ничего не знает. Он всего лишь верит. Пропаганда мятежа– Прочла, девочка моя? – через несколько дней требовательно спросил Отто у Маши. Маша задумчиво кивнула головой, смакуя в голове свежепрочитанные подробности библейской истории, переворачивающие ее восприятие Священного Писания и привычной с детства личности Христа. – Отто, а кто автор этой книги? – Это, девочка, некто Ран, популярнейший в 30-е годы немецкий публицист. – То, что он был популярен, я слышала, – согласилась она, – только вот не думала, что его привлекало изучение последних дней Иисуса Христа. – Привлекало, как каждого из нас, – вздохнул Отто, – таинственностью и противоречиями. – И ведь сколько книг и картин посвящено этой теме! И все равно неясности, полунамеки и недоговоренности окутывают эту историю с головы до пят. Сколько здесь для полета фантазии! Три креста на Голгофе, стены Иерусалима видны с холма. Черная сумрачная туча закрывает небесный свод. Народ, сгорая от любопытства, топчется вокруг, ему, как всегда, в охотку поглазеть на место казни. Бесплатный цирк и триллер одновременно. Скорбят родственники приговоренных, – задумчиво проговорила девушка. — 89 —
|