|
хватило. Не мог я на это смотреть. Как жена начала крыло трогать, так у вороны глаза открылись, а в них такая боль -смотреть невозможно. Я свои отвожу, а Маринка (жена моя) на меня наезжает: "Смотри, что делаешь! Ты ей шею свернешь!" А у меня руки трясутся, ком в горле, слезы наворачиваются В общем, прогнала она меняй позвала лишь тогда, когда пациентка ее уже была спеленута, как новорожденная, и уложена в обувную коробку. Недели две с ней жена возилась. Дело шло к выздоровлению. Это было заметно по всему: у Маньки - так мы назвали ворону - появился аппетит, прорезался голос, повеселели хитрые цыганские глаза. Чтоб не случилось беды - в доме как-никак кот, - в свое отсутствие изолировали их в разных комнатах. Чаще всего мы с Маринкой возвращались домой вместе, я заезжал за ней на работу. Только открыв дверь, мы уже слышали приветственные "мяу" и "кар-р" из разных концов квартиры. Я бежал вызволять из заточения пленников, и мы по очереди совершали процедуру взаимных приветствий. Жена - с вороной, я - с котом. Потом менялись местами, чтоб обиженных не было. Манька начала осваиваться. С примотанным к телу левым крылом, оттопырив правое и используя его как костыль, она важно прогуливалась по дому. Тарзан, наш кот, наблюдал за ней с интересом, но близко не подходил. Она же наглела с каждым днем: лежит кот на кресле, никого не трогает, только ушами, как лошадь, прядает да глазом за вороньими передвижениями косит, а она боком-скоком поближе к креслу и смотрит на него. В глаза прямо смотрит, в упор, не мигая. И всегда, главное, в "гляделках" побеждает. Через некоторое время Тарзан не выдерживал: начинал дрожью по хребту идти, потом с возмущенным "мяу" (как будто на хвост наступили!) вскакивал и уходил от ipexa подальше. А Манька с победной наглостью карабкалась, шумно тряся здоровым крылом, на его еще теплое место. И зачем ей было это нужно, непонятно. Ведь сколько раз, пытаясь спрыгнуть с кресла на пол, летела кувырком! Занятые домашними делами, мы частенько оставляли их — 207 —
|