|
Ночью иногда вдруг стала распахиваться дверь, причем и после того, как начали подпирать ее палкой или шваброй, закреплять проволокой торчащие в ней ключи. Палки с треском отскакивали, ключи проворачивались в замке и падали на пол. Дверь открывается, а за ней – никого! Охватывал ужас, от которого потом всю ночь нельзя уснуть. Но настоящий погром начался, когда «сошла с ума» мебель. Что тогда у меня творилось! Как раз были сестра с внуком, и только собирались было спать, хотели раскладушку поставить – куда там: прямо скачет, изгибается, из рук рвется. Да еще с какой силой! Хотели сдвинуть два кресла, чтобы для сестры на них постелить, так они разъезжаются, ускользают. Однажды пришла с работы, а из комнаты – пение! Тот же противный голос, который угрожал мне по телефону. Поет что‑то блатное. А то вдруг – политинформация, последние известия. А то – мой собственный голос, который как будто кто?то записал на магнитофон. Хотели с внуком посмотреть, кто это там внутри веселится, но не тут?то было. Дверь изнутри прикрыта, не пускает придвинутая вплотную к ней мебель – еле отодвинули. В комнате никого. А вечером опять мебель двигалась. Антенна от телевизора вырвалась из гнезда и летала по комнате на наших глазах, ударяя по люстре, по стеклам, а то вставала на хвост, как кобра с раздутым капюшоном, и поворачивалась вслед за нами. Потом все пыталась обвиться вокруг Алеши. Мы ее завязали – ив сумку. Так она вместе с сумкой рванулась в комнату, как собака с цепи! Пришлось ее обрезать, тогда только успокоилась… Сели на кухне пить чай. И вот тут началось… Вначале стукнула дверь в комнату. Я встала, закрыла ее. Она тут же открылась сама, а мимо меня что?то пролетело. Это была игрушка – резиновый Буратино, который залетел на кухню из комнаты. Вдруг над самым ухом у меня кто?то скрипучим голосом проговорил: «Тебе–педе–те…». Это мог бы сказать Алеша, но он сидел в коридоре на табуретке, был слишком далеко. Дальше пошла целая трансляция. Пропитой голос мычал и ворчал, лепетал, как Карлсон, напевал «ля–ля–ля», ругался матом, злорадствовал: «Доберетесь вы до меня, ищите, ищите!» Потом в кухню из прихожей полетели деньги: 2 рубля, потом еще 5, еще 2, еще 5. Когда на пол упала 50–рублевая купюра, мелькнула мысль: уж не из плаща ли она моего, который висел в прихожей на вешалке? Пересчитала наличность. А когда уже 100–рублевая купюра спланировала на кухонный пол, пересчитала еще раз. Так и есть – ста рублей не было! Тогда я не просто положила ее обратно, а завязала карман полами плаща, запихнула в него пояс и носовой платок. Получился тугой узел. Тем не менее очередная 5–рублевая монета каким?то дьявольским образом выбралась из кармана, причем он остался неразвязанным. Как это получилось? — 38 —
|