|
После очередного рокового стечения обстоятельств — участок потолка над тем местом, где стоял идол, обвалился — руководство института распорядилось наконец убрать его из экспозиции музея. Институтский столяр сколотил ящик. Когда он укладывал идол в ящик перед отправкой в подвал, почувствовал сильную боль в глазах. На следующее утро не смог найти дрель. — А ты спроси у идола, — посоветовал один сотрудник. Открыв ящик, столяр обмер: дрель была внутри... 5 В Москве идол не пробыл и года. Руководитель экспедиции вдруг получил письмо от старейшин и узнал, что на острове Вайчаг не всё благополучно с тех пор, как их покинула тотемная реликвия: песец перестал ловиться, олени мрут, рыба ушла от острова, в селении многие болеют... С первой же оказией идол вернули в родные края. И чертовщина сразу же прекратилась. И в институте, и на далёком острове в Баренцовом море... ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ ОХРАНЯЕТ КЛАД СТЕПАНА РАЗИНА История двадцать девятая Приведение до смерти напугало археологов, которые проводили раскопки в подвалах Аксайской таможни... Когда-то — в XVII и XVIII веках — таможня имела важное государственное значение и являлась филиалом Аксайской крепости. Теперь — историко-культурное: здание входит в состав Аксайского литературно-краеведческого музея. Белые каменные стены, которые в своё время посещали князь Потёмкин и Александр Суворов, хранят немало тайн, будоража фантазию как обывателей, так и историков-профессионалов. Особый интерес вызывают подземелья. Краеведы любят рассказывать легенды о подземных ходах, которые тянутся от таможни на многие километры. Якобы их прокопали казаки, чтобы иметь возможность в случае осады незаметно для врага покидать крепость и возвращаться в неё. Тут надо сразу оговориться: речь идёт именно о подземных ходах, ведущих в Аксай, в Ростов и даже в Новочеркасск, а не о лазах длиной в сто-двести метров. Несколько из них обнаружены и частично раскопаны. Ещё о паре лазов историки знают только на основании архивных документов. Когда я два года назад побывал в Аксайской таможне, сотрудники музея в разговоре небрежно указывали на стены: — Вот здесь должен быть лаз. А ещё один — вон там, за статуей Суворова. — Почему же их до сих пор не раскопали? — Лазы засыпаны просевшей почвой. Здесь она с большим содержанием глины. За века почва окаменела. По прочности — почти как гранит. Надо много времени и сил, а у нас, служащих музея, и без того хватает обязанностей... Это, разумеется, правда. Но мне доводилось слышать и другое мнение, неофициальное: в таможне слишком сильная некротическая энергетика, там регулярно происходит всякая чертовщина, а время от времени видят приведений. Во всяком случае, сотрудники музея, спускаясь в подземные помещения по служебной надобности, стараются здесь долго не задерживаться. — 98 —
|