|
Дверь мне открыл мужчина примерно, моих лет и моего роста, но раза в два тоньше. — Валюша дома? — спросил я и подмигнул. — Кто там, Вася? — донеслось из кухни. — Сантехник, — ответил я и брюхом так саданул Васю, что тот спиной рухнул в трюмо. На пол посыпались баночки, флакончики и дезодоранты. Приговаривая: «Показывай, где у вас тут труба засорилась...», — я вздёрнул его на ноги и запер в уборной. Вася тут же принялся лупить в дверь. Щеколда еле держалась. — Прекрати хулиганить, — сказал я. — А то я дверь подожгу. — На помощь! Грабят! Убивают! — заорал Вася, но ломиться перестал. На стук и на крики в коридор выплыла толстушка в домашнем халатике. В волосах у неё были бигуди. — Вы — Валя? — осведомился я, светски улыбаясь. — Что здесь происходит? Кто вы такой? Где мой муж? — Я здесь, здесь! — заорал Вася из-за двери. — Звони в милицию! — Ваш муж — нахал! — провозгласил я. — Он людей с лестницы спускает. Только представьте, не успел я войти, как он меня за грудки схватил! — Что вам надо? — громко сказала она. — Сущий пустячок: новый адрес вашей лучшей подруги, Иры, жены Николая. После чего я тут же уйду. — Убирайтесь, пока я милицию не вызвала, — сказала она и шагнула к тумбочке, на которой стоял телефон. Как все гипертоники, я озверел просто мгновенно. — Стоять! — заорал я. — Убью на месте! Если через минуту я не узнаю адрес, я тебе засуну кипятильник в задницу и включу!.. Через двадцать секунд я поцеловал Валюше лапку, извинился за беспокойство, извлёк её мужа Васю из уборной, и потрепал его по щёчке, пригласил, «как только будете в моих родных степях, заглянуть на огонёк без всякого стеснения», и вышел из квартиры. На лестнице с сигареткой в зубах околачивался Николай. Когда я вручил ему бумажку с адресом, он за голову схватился: — Это ж чёрт знает где! Мы не успеем! 5 На улице моросил мелкий, противный дождик. Мне показалось, что тучи стали чернее и висели теперь значительно ниже, чем раньше, словно хотели раздавить город. — Да сколько ж это будет продолжаться?! — возмутился Голос где-то в вышине. — Это ж форменное безобразите! — И — т-р-р-рах! — небо пронзила молния, извилистая, как температурный график больного. Не буду описывать, как мы, проклиная всех и вся, ловили машину. Дождь уже лил как следует, и сквозь его пелену мы мчались на частнике сорок минут. Всё это время, не отрываясь, я смотрел, как одна цифра в газете сменяет другую. Нет, в самом деле, какое счастье, что в обыденной жизни люди не знают, сколько им отпущено!.. Когда мы вылезли из машины, оставалось всего двадцать четыре минуты. Перед нами лежал дом — длинный, в полквартала, пятиэтажный. Трудно придумать что-нибудь более уродливое. — 68 —
|