|
Николаич долго молчал. Потом спросил: — А люди? — Что — люди? — Ты видел кого-нибудь? — Метрах в десяти от окошка труп лежит. Узнать невозможно — обгорел сильно. А больше никого. Ни военных, ни спасателей, ни ликвидаторов... — Странно, — сказал Николаич. — Я вот Чернобыль вспоминаю. Сперва вертолёт послали — на разведку, замеры произвести. Потом военные приехали — ну, на месте определить объём работ. Затем ликвидаторов привезли — чистить территорию и забрасывать реактор мешками с консервантом... — Вертолётов не видел. Ни тогда, ни сейчас. Да мы бы и отсюда услышали. — Да, услышали бы... Неужели они ещё ничего не знают? Узники переглянулись. Они поняли, что одна и та же мысль одновременно посетила их головы: о техногенной аварии такого масштаба во всём мире наверняка уже знали через час. Только уровень радиации в эпицентре таков, что никто не рискнул послать вертолёт... А раз так — помощь придёт, когда они, даже несмотря на многометровый слой бетонных обломков, сгниют заживо от радиации. 4 — Посмотри, — сказал Николаич негромко. Андреич, начавший уже засыпать, открыл глаза — На что? — Дождь начался или ещё нет? Смотреть лишний раз в вентиляционное окошко не хотелось. Зачем получать лишнюю дозу радиации? И без того за последние десять часов он дважды смотрел... — Когда дождь начнётся, мы и отсюда услышим. — Я что-то слышу, — сказал вдруг Николаич. — Что? — Шаги. Андреич аж подскочил на своём ложе. Ящики захрустели. Как показалось — оглушительно громко. — Тише! — зашипел Николаич. — Тише! Слушай! — Не может быть!.. — начал Андревич. И осёкся. Кто-то шёл по улице. Совсем неподалёку от вентиляционного окошка. Там, где лежит труп... По коже пробежали мурашки. Да нет, трупы не ходят. Ни просто так, ни посыпанные радиоактивной пылью... Между тем, судя по доносящимся звукам, на улице было как минимум два пешехода. — Ну? — зашипел Николаич. — Теперь слышишь? — Это невозможно!!! — Что же ты? Посмотри! Андреич медлил. Ему не хотелось. И радиация тут была ни при чём. У него ноги подгибались при мысли, что он может увидеть, как по улице, меж разрушенных строений, идут все люди, погибшие во время аварии, — пошатывающиеся, обгоревшие, почерневшие от начавшегося разложения... — Эх!.. — Николаич аж зубами заскрипел. — Если б не моя рука!.. — Это галлюцинация, — сказал Андревич. — У обоих сразу? — Ну, бывают и массовые галлюцинации — я читал про такое... — Свет, — вдруг сказал Николаич. — Я вижу свет! Андреич вскинул голову. На улице словно зажгли громадный прожектор, и вентиляционное окошко горело в темноте, как лампа дневного освещения. — 25 —
|