|
– Я не слышу больше вопросов, – сказал Ньютон. – Поговорим о преимуществах жизни в пустоте и без тяжести. – По-моему, самое лучшее то, что не нужно никаких усилий и расходов для собственного движения и перемещения любых, хотя бы самых громадных масс; не надо напряжения мускулов людей и животных… – сказал один. – Не надо поездов, пароходов, лошадей, дирижаблей, аэропланов, угля, дров и т. п., - сказал другой. – Скорость движения может быть чрезвычайно велика; потребуется только одновременная ничтожная затрата, т. е. первый толчок. Движение не исчезает, потому что нет препятствий в виде трений, воздуха, воды, – заявил третий. – Следовательно, сношение людей, перемещение масс на всякие расстояния и при всех скоростях ничего не стоят… – Громадны выгоды построек и всяких сооружений, которые не будут разрушаться от силы тяжести. Стенки их могут быть очень тонки: сооружения неограниченно громадны; тяжесть их не разрушит. – Как приятно чувствовать, что не можешь ты упасть, расшибиться, что не свалишься ты в пропасть, не упадет на тебя потолок, не задавит стена… не уронишь, не разобьешь посуду… Работать можно во всяком положении. – Да, это недурно, но важнее – масса света, солнечной энергии, простора… – Где тучи, грязь, сырость, туман, холод, жар, изнурительный труд?!.. – произнесли восторженные голоса. – Где темнота и ночной холод, где ледяной ветер, снег и метель; где циклоны, кораблекрушения, непроходимые пустыни, недоступные горы?! – Господа! Вы увлекаетесь! – сказал Ньютон. – Конечно, все это так, но и тут мы, как у розы, видим шипы; не надо про них забывать. – Какие шипы?! – зашумели кругом. – Стоит мне отворить окно или пробить эту стену, разбить даже нечаянно стекло, и все мы погибли, потому что окажемся без воздуха, который моментально выпорхнет из камеры в силу безграничной способности расширяться. Многие с ужасом оглянулись. – Стекла у нас двойные, толстые, крепкие, с вплавленной внутрь сеткой, а все-таки разбить по неосторожности их можно. Стенки металлические, но и их можно сокрушить… – Закроем пока глаза на эту темную сторону нашего нового бытия и обратимся к светлым его сторонам, – сказал Лаплас. – Температура тут может колебаться от нуля до 100 °C и более, – сказал Иванов, – стоит увеличить площадь темной окраски ракеты. От этого температура повысится, насколько мы желаем, например до 25°. К чему тогда одежда!.. Одежда, правда, у нас почти неизносима; подошвы не трутся, однако движение, работы на машинах будут… не можем мы вообще не двигать членами… Все это, в конце концов, разрушает одежду. — 141 —
|