|
Таким образом, 'состояние полусна', с одной стороны, привлекало меня, а с другой, - пугало. Я угадывал в нЈм огромные возможности, но и большую опасность. В одном я был абсолютно убеждЈн: без 'состояния полусна' какое бы то ни было исследование снов невозможно, и все попытки такого исследования неизбежно обречены на провал, неверные выводы, фантастические гипотезы и тому подобное. С точки зрения моей изначальной идеи об исследовании снов я мог радоваться полученным результатам: я владел ключом к миру снов, и всЈ, что было в них неясного и непонятного, постепенно прояснялось, становилось ясным и понятным. Главное состоло в том, что в 'состоянии полусна' я видел обычные сны, но при этом сохранял полное сознание, мог понимать, как возникают эти сны, из чего они построены, какова их общая причина и каковы последствия. Далее, я обнаружил, что в 'состоянии полусна' я обладаю определЈнным контролем над снами: могу вызывать их и видеть то, что хочу, хотя это и не всегда удавалось, так что сказанное мной не следует понимать слишком буквально. Обычно я давал только первый толчок, после чего сны развЈртывались как бы добровольно, порой удивляя меня своими странными и неожиданными поворотами. В 'состоянии полусна' я мог видеть сны, которые видел обычным образом. Постепенно передо мной прошЈл весь репертуар моих снов, и я наблюдал их вполне сознательно, видел, как они создаются, переходят один в другой, мог понять их механизм. Наблюдаемые таким способом сны я стал постепенно классифицировать и подразделять на определЈнные категории. В одну из таких категорий я отнЈс все постоянно повторяющиеся сны, которые время от времени продолжал видеть на протяжении всей своей жизни. Некоторые из них некогда вызывали у меня страх своей упорной и частой повторяемостью, своим необычным характером; они вынуждали меня искать в них какой-то сокровенный или аллегорический смысл, предсказание или предостережение. Мне казалось, что эти сны должны были иметь какой-то особый смысл, какую-то особую причастность к моей жизни. Вообще говоря, наивное мышление о снах всегда начинается с той идеи, что сны, в особенности настойчиво повторяющиеся, должны обладать определЈнным смыслом, предсказывать будущее, выявлять скрытые черты характера, выражать физические качества, склонности, тайные патологические состояния и т.п. Но очень скоро я убедился, что мои повторяющиеся сны ни в коей мере не связаны ни с какими чертами или свойствами моей природы, ни с какими событиями моей жизни. Я нашЈл для них ясные и простые объяснения, не оставляющие никаких сомнений в их подлинной природе. — 223 —
|