Космос

Пифагорейцев особенно занимали так называемые правильные многогранники — симметричные трехмерные тела, грани которых представляют собой одинаковые правильные многоугольники. Куб с шестью квадрат-

* «О природе богов», пер. М. А. Рижского (цит. по: Цицерон. Философские трактаты. М., 1985. С. 63).

277

эксперимента — методами, которые доминируют в современной науке. И тем не менее Пифагор применял совершенно иной метод. Он учил, что законы Природы можно вывести из одних только умозаключений. Он и его последователи не принадлежали к числу экспериментаторов*. Они были математиками. И последовательными мистиками. По отзыву, возможно слишком жесткому, Бертрана Рассела, Пифагор «основал религию, главные положения которой состояли в учении о переселении душ и греховности употребления в пищу бобов. Религия Пифагора нашла свое воплощение в особом религиозном ордене, который то тут, то там приобретал контроль над государством и устанавливал правление своих святых. Но те, которые не были возрождены новой верой, жаждали бобов и рано или поздно восставали» (Б. Рассел. «История западной философии», гл. III. — Пер.).

Пифагорейцы упивались неопровержимостью математических доказательств, причастностью к чистому, незапятнанному миру, доступному человеческому интеллекту, Космосом, в котором стороны прямоугольных треугольников безупречно повинуются простым математическим соотношениям. Какой разительный контраст составляло все это с грязной, беспорядочной реально-

* Впрочем, не обошлось без приятных исключений. Пифагорейское преклонение перед целочисленными отношениями в музыкальной гармонии, похоже, напрямую связано с наблюдениями или даже экспериментами по извлечению звуков из натянутых струн. Эмпедокл, по крайней мере отчасти, был пифагорейцем. Один из учеников Пифагора, Алкмеон, известен как первый, кто анатомировал человеческое тело. Он обнаружил различие между артериями и венами, первым открыл зрительный нерв и евстахиевы трубы, определил, что интеллект связан с мозгом (точка зрения, которую впоследствии отрицал Аристотель, помещавший ум в сердце, и к которой вернулся Герофил Халкидонский). Он также заложил основы эмбриологии. Однако тяга Алкмеона к «нечистым» вещам не разделялась большинством его собратьев-пифагорейцев. — Авт.

276

стью повседневного мира! Они верили, что благодаря своей математике заглядывают в идеальный мир, в царство богов, по отношению к которому знакомая нам реальность является лишь несовершенным отражением. В знаменитой притче Платона о пещере говорится об узниках, прикованных так, что они могут видеть только тени проходящих мимо людей и считают эти тени реальностью, не догадываясь о существовании сложного реального мира, который открылся бы им, если бы они могли обернуться. Пифагорейцы оказали большое влияние на Платона и впоследствии на христианство.