|
Давайте на мгновение вернемся назад. Большой Взрыв, как основание нашей истории, имеет огромный успех. Предсказания, количественно основанные на нем, согласуются с наблюдениями, там где наблюдения возможны, и существует мало сомнений в том, что в общих чертах эта история правильна. Однако у этой теории имеется несколько трудностей, и она не может считаться последним словом о Слове, которое было вначале. Во-первых, мы видели, что «расширение Вселенной» на самом деле означает, что две точки, движущиеся друг относительно друга, будут удаляться друг от друга с течением времени. То есть все, что говорит теория, это то, что если точки движутся теперь, то они будут двигаться и дальше. Внутри теории нет никакого ответа на вопрос, почему они двигались в первый момент! Во-вторых, Вселенная необычайно однородна, несмотря на тот факт, что у различных частей Вселенной не было времени связаться друг с другом. Чтобы понять это, представьте себе две точки в 15 миллиардах лет от нас в противоположных сторонах видимой Вселенной. Свет от них как раз имел время, чтобы долететь из этих точек до нас, но у него не было времени пройти расстояние между этими двумя точками, поскольку они разделены 30 миллиардами лет. Если мы выполним подробные вычисления, окажется, что небо можно себе представить разделенным на сто тысяч маленьких лоскутов, со стороной 1° каждый, у которых никогда не было времени для обмена сигналами со скоростью света. Почему тогда небо так однородно и имеет почти в точности одинаковую температуру (2,7 К), куда бы мы ни взглянули? Это называется проблемой горизонта , поскольку каждая часть Вселенной должна иметь возможность какой-то коммуникации с областями, находящимися, в некотором смысле, за горизонтом видимости. В противном случае современная наблюдаемая Вселенная не была бы такой однородной, так же как два куска железа не имели бы одинаковой температуры, если бы когда-то не соприкасались. В-третьих, в облике Вселенной есть нечто очень странное. На самом деле, этот облик странен вдвойне. Одна странность заключается в том, что Вселенная содержит такое количество вещества, которого почти хватает для указания на то, что она находится в точности на границе, отделяющей вечное расширение от Большого Хлопка. Иначе этот критерий выражается утверждением, что Вселенная имеет почти критическую плотность . Другой странностью является то, что Вселенная, по-видимому, содержит не вполне достаточное количество вещества: современные оценки количества вещества во Вселенной дают величину, всего на 1 процент не дотягивающую до критической плотности. Существуют весьма веские теоретические причины верить, что разность между наблюдаемой плотностью и критической плотностью возрастает по мере расширения Вселенной и что сейчас, через 15 миллиардов лет после начала, эта разность увеличилась в огромное число раз. Например, если бы разность была всего одна десятитысячно-триллионная (1016), когда возраст Вселенной составлял 1 секунду, то разность сегодня стала бы огромной, а не выражалась бы просто множителем между десяткой и сотней. Это требование является даже более строгим по мере движения назад во времени. Для плотности, которая все-таки близка к критической величине теперь, после одного тиканья планковских часов разность не могла бы превосходить 1060! Приведенные примеры настойчиво заставляют предполагать, что плотность при рождении Вселенной была в точности равна своей критической величине и сохранила это значение до сих пор. Это ужасное подозрение называется проблемой плоскости Вселенной и является частью более общей проблемы тонкой настройки . Проблема тонкой настройки продолжает озадачивать космологов, и тех из них, кто настроен более сентиментально, заставляет полагать, что все должны увериться в том, что плотность была изначально в точности критической и что различным другим параметрам в первоначальной спецификации Вселенной следует приписать особые, специфические и предельно (для нас) милосердные значения. — 208 —
|