|
В сентябре 1541 года Ретик покинул Фромборк с рукописью в руках. В октябре он вернулся в университет Виттенберга, где стал деканом факультета искусств. Отнюдь не все принимали его с распростертыми объятиями. По слухам, Лютер однажды за обедом сделал следующее замечание: «Что поделаешь, теперь всякий, кто хочет считаться умным, не должен соглашаться с чем-либо, что считают верным другие. Он должен все делать на свой манер. [Включая Лютера?] Именно так поступает тот парень, что решил перевернуть всю астрономию. Даже в этих вещах, что сейчас ставятся с ног на голову, я верю в Священное Писание, ибо Иисус Навин приказал остановиться Солнцу, а не Земле»64. Ретик и Гизе предпринимали героические попытки примирить модель Коперника с Книгой Иисуса Навина (ИсНав 10:12–13). Таким же образом они пытались справиться с псалмом 93, в котором говорится о том, что основание Земли всегда неподвижно, и другими библейскими противоречиями. Ретик написал трактат, в котором пытался примирить идеи Коперника со Священным Писанием, однако он так и не был опубликован. Б мае 1542 года Ретик наконец приехал в Нюрнберг и привез с собой большую часть рукописи. Он передал ее Петреусу, который незамедлительно запустил ее в печать. Ретик занимался вычиткой печатных страниц сразу после их выхода из-под станка. Однако в октябре, когда работа была закончена только наполовину, он покинул Нюрнберг, чтобы занять место профессора высшей математики в университете Лейпцига. С этого момента и до конца корректурой занимался Осиандер. В ноябре 1542 года у 69-летнего Коперника случился инсульт, и он больше не мог следить за тем, как идет подготовка книги. Через полгода, 24 мая 1543 года, его друг Ежи Доннер вложил в руки парализованному последние страницы книги, только что привезенные из Нюрнберга, а в следующее мгновение увидел, что жизнь покинула его65. Работа Николая Коперника была завершена. Католическая церковь в те времена не считала трактат «О вращении небесных сфер» еретическим. Коперник посвятил его папе Павлу III. Во-первых, работа была узкоспециализированной, так что только человек с глубокими познаниями в математике мог разобраться в ней. Во-вторых, ее не требовалось понимать буквально. Осиандер включил в книгу анонимное предисловие, в котором модель Коперника представлялась просто инструментом для астрономических вычислений, не имеющим никакой философской или богословской подоплеки: «…Некоторые ученые, без сомнения, были уязвлены до глубины души и считают, что свободные искусства, сложившиеся давно и имеющие прочное основание, не должны приводиться в беспорядок. Но если эти люди изучат вопрос внимательно, то обнаружат, что автор этого труда не сделал ничего предосудительного. Ведь слагать историю движений небесных тел посредством тщательного и умелого исследования есть прямая обязанность астронома. Затем он должен понять и описать причины этих движений или гипотезы о них. […] Автор этой книги блестяще справился с обеими обязанностями, ведь эти гипотезы не обязаны быть верными или даже вероятными. […] Философ, возможно, будет скорее искать подобие истины. Но никто из них не может понять и сказать что-либо наверняка, если только им не будет Божественного откровения. […] Что касается гипотез, то пусть никто не ждет от астрономии ничего определенного, ведь если он примет за истину идеи, задуманные для другой цели, то закончит чтение этого труда большим глупцом, чем был вначале». — 35 —
|