|
Лора больше не была наблюдателем — она превратилась в цветы и травы, манящие насекомых своим сладким соком, и в насекомых, привлеченных его ароматом. Она ощущала в своем теле стремительный трепет крыльев колибри и ловкие движения обезьян, прыгающих с ветки на ветку. Вот нос ее вытянулся и превратился в рыло — теперь она муравьед, разгребающий муравейник в поисках лакомых личинок. Девушке доводилось видеть немало живописных картин природы, но никогда еще она не переживала ничего похожего на этот мир. Принимая облики разных животных, она каждой клеточкой тела осознавала, что чувствуют молодые охотники, проходя обряд посвящения. Сохранять сидячее положение становилось все труднее и неудобнее. Лора закуталась в одеяло и растянулась на земле. Она уже больше не была на горе — теперь перед ее глазами чередовались живописные картины природы из самых разных уголков планеты. Девушка видела террасы Анд, на которых росли всевозможные плоды, и у каждого была своя форма, свой цвет, вкус, запах. Она превращалась в китов и бабочек-данаид, резвящихся вдоль красивейшего побережья Биг-Сур*. Путешествуя по миру, словно на ковре-самолете, Лора восхищалась полями зрелой пшеницы и садами, отягощенными зрелыми плодами. Она восторгалась величием Гималаев и тихоокеанскими островами, которые, как алмазы, покоились на темно-синей водной глади. «Как прекрасен наш мир!» — прошептала Лора и тут же осознала, что многое из увиденного — идеальные картины прошлого, то, что некогда существовало, но давно исчезло. В ее видениях киты водились в изобилии, а не были редкими одиночками, занесенными в «Красную книгу». Да и побережье Биг-Сур еще не было обезображено разливами нефти и мазута. Мир ее впечатлений не имел ничего общего с современной Америкой или Европой, где трудно найти хотя бы одно совершенно здоровое дерево. Эти невеселые мысли о загрязнении мира, казалось, изменили содержание и направление ее видений. Теперь она ощущала себя младенцем в материнской утробе, но утроба эта была отравлена. От мерзкого ощущения во рту, напоминающего вкус прокисшего супа, к которому примешивался запашок йода, ее замутило. Сознание захлестнула волна неясной угрозы и безумного страха. Боль, тошнота, чувство, будто она отравилась... «Может, мне пытаются сказать, что мы превращаем планету в ядовитую утробу?» — вопрошала себя Лора. Затем в мозгу заметались пугающие мысли: «А вдруг Балам Ахау ошибся и дал мне какие-то поганки? Или просто грибы испортились от старости? Вдруг это опасно? Может, я умираю?» — 88 —
|