Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

На сон у нас остался всего час, поскольку рано утром группа должна была отправиться на пешую прогулку к одному из са­мых впечатляющих ледников Исландии. Как только я открыл глаза, я понял, что случилось что-то ужасное. Все возбуждение и восторг, которые я испытывал все эти дни, исчезли без следа, я был совершенно трезв и мрачен, и, что самое ужасное, женить­ба на Джоан тоже показалась мне серьезной ошибкой.

Целью нашего путешествия была хижина на самом большом исландском леднике, с общей спальней и одной отдельной ком­натой. Группа единогласно решила, что это драгоценное удоб­ство будет служить нашим свадебным чертогом, где мы с Джоан проведем следующую ночь. Я постарался скрыть свое беспокой­ство, и вокруг все было так же замечательно, как и вчера. Груп­па продолжала ощущать эмоциональное эхо свадебной церемо­нии эпохи викингов, да и колдовское очарование исландского пейзажа было действительно невероятно. После восхитительно­го дня в горах и ночи в хижине мы возвратились в Бифрост, на церемонию закрытия конференции.

Исландская встреча, первая в череде международных транс­персональных конференций, стала незабываемым событием для всех тех, кто в ней участвовал, и наша с Джоан свадьба, без сомнения, была ее кульминацией. Однако как только мы вер­нулись в Соединенные Штаты, мои гнетущие предчувствия на­чали сбываться, и различные проблемы, с которыми столкну­лись я и Джоан, начали негативно сказываться на наших отно­шениях.

На обратном пути из Исландии мы остановились в Майами, где Джоан представила меня своим родителям, Джону и Юнис. Они не имели ни малейшего представления о том, что она соби­рается выйти замуж, до тех пор пока она не огорошила их ново­стью о нашей исландской свадьбе по телефону. Я явно не соот­ветствовал стандартам мира нуворишей их дома на Майами-Айленд. Однако они, скрепя сердце, приняли меня, возможно по­тому, что вспомнили о бунтарской натуре Джоан и ожидали чего-то еще худшего. Первыми тремя вопросами, которые отец задал Джоан после сообщения о нашей свадьбе, были: «Он чер­нокожий? Он коммунист? Он носит бороду?» И почувствовал себя немного спокойнее, когда ответ на все три вопроса оказал­ся отрицательным.

Джоан бросила свою работу на факультете антропологии университета в Майами и переехала в мою квартиру в Балтимо­ре. Она предприняла несколько безуспешных попыток найти ра­боту преподавателя или исследователя в Университете Джона Хопкинса или Университете Мэриленда, и потеря академичес­кого статуса нанесла ощутимый удар по ее эмоциональному со­стоянию. Я предложил ей присоединиться к моему проекту по психоделической терапии пациентов с последними стадиями рака. Ей понравилось ассистировать на сеансах с ЛСД и ДПТ (дипропилтриптамин), но она делала это даром, поскольку в Мэрилендском центре психиатрических исследований не было подходящей оплачиваемой должности. Путешествие в Японию, которое должно было стать нашим медовым месяцем, еще силь­нее увеличило возникшее между нами напряжение.