Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Осенью 1956 года, после того как я закончил медицинский факультет, я наконец-то смог и сам попробовать. Доктора Роубичека особенно интересовали исследования электрической ак­тивности мозга. Одним из непременных условий участия в ЛСД-сессиях было снятие электроэнцефалограммы непосредствен­но перед сессией, во время нее и после. В дополнение к этому, во время моей сессии доктора Роубичека особенно заинтриго­вало то, что называют стимуляцией, или подгонкой ритма волн головного мозга. Может ли мозг под воздействием ЛСД быть спо­собным воспринять входящую частоту большего диапазона, если его предварительно подготовить вспышками стробоскопа раз­личной длительности? Страстно желая испытать воздействие ЛСД, я согласился на снятие электроэнцефалограммы и на то, чтобы мои мозговые волны были «захвачены». Мой брат Пол, который был студентом-медиком и сильно интересовался пси­хиатрией, согласился наблюдать за этой сессией.

Я начал ощущать воздействие ЛСД через сорок пять минут после его приема. Сначала это было легкое недомогание, голо­вокружение и тошнота, затем эти симптомы исчезли и смени­лись демонстрацией неправдоподобно красочных абстрактных и геометрических видений, чередующихся перед моим мыслен­ным взором со скоростью картинок в калейдоскопе. Часть из них напоминала изысканные витражи цветного стекла в средневе­ковом готическом соборе, а другие — арабески мусульманских мечетей. Чтобы описать изящество этих видений, я сравнил бы их с «Тысячью и одной ночью» Шахерезады и ошеломляющей красотой Альгамбры и Шанду — в то время это были единствен­ные сравнения, пришедшие мне в голову. Сегодня я уверен, что моя психика каким-то образом породила дикое множество фрак­тальных образов, подобных графическим изображениям нели­нейных уравнений, которые может выдать современный ком­пьютер.

По мере того как продолжалась сессия, мои переживания блуждали вокруг да около этого царства эстетических восторгов и сменились нежданной встречей и конфронтацией с моим под­сознанием. Трудно подобрать слова к этой хмельной фуге эмо­ций, видений и разъясняющих прозрений, касающихся моей собственной жизни и существования в целом, ставших внезап­но доступными для меня на этом уровне. Это было столь глубо­ко и сокрушительно, что немедленно затмило мой прежний ин­терес к психоанализу Фрейда. Я не мог поверить, сколь много­му я научился за эти несколько часов. Захватывающий дыхание пир красок и изобилие психологических откровений — их и са­мих по себе было бы достаточно, для того чтобы превратить мое первое знакомство с ЛСД в поистине запоминающееся событие.