|
«ПУТИ»: Да, я вспоминаю что-то в этом роде. К.У.: Ну и как, получалось? «ПУТИ»: Не совсем, поскольку я всегда знал, каким будет ход моего «противника». Я играл за обе стороны и потому не мог «застать врасплох» самого себя. Я всегда знал, как буду ходить за обе стороны, так что это, по сути, не было игрой. Чтобы играть в игру, вам нужен кто-то «еще». К.У.: Да, проблема именно в этом. Вам нужен «другой». Поэтому если вы — единственное Существо во всем бытии и вам хочется играть — вы хотите играть в любого рода игру, — то вам приходится принимать на себя роль другого и забывать, что вы играете за обе стороны. Иначе, как вы сказали, играть неинтересно. Вам приходится притворяться другим игроком с такой убежденностью, что вы забываете о том, что играете все роли. Если вы не забываете, тогда нет игры, она просто неинтересна. «ПУТИ»: Так что, если ты хочешь играть — насколько я знаю, на Востоке это называется лила, — тебе приходится забывать, кто ты есть. Амнезия. К.У.: Да, я думаю, так. И именно в этом суть ответа, который дают мистики всего мира. Если ты — Единый и тебе — от абсолютной избыточности, полноты, сверхизобилия — хочется играть, радоваться, забавляться, то ты должен вместо этого во-первых, проявить Многих, а затем, во-вторых, забыть, что ты и есть Многие. Иначе не будет игры. Проявление, воплощение — это великая Игра Единого, ради интереса и забавы притворяющегося Многими. «ПУТИ»: Но это не всегда забавно. К.У.: И да, и нет. Проявленный мир — это мир противоположностей: удовольствия и боли, верха и низа, добра и зла, субъекта и объекта, света и тени. Но если ты собираешься играть в великую космическую Игру, ты сам все это затеваешь. Как же иначе? Если нет ни частей, ни игроков, ни страдания, ни Многих, то ты просто остаешься Единым и Единственным, Одиноким и Отчужденным. Но обедать в одиночку неинтересно. «ПУТИ»: Таким образом, начать игру проявления — значит, дать начало миру страдания. К.У.: Начинает быть похоже на то, не так ли? И мистики, по-видимому, с этим согласны. Но существует выход из этого страдания, способ быть свободным от противоположностей, и он связан с непреодолимым и непосредственным постижением того, что Дух — это не добро в противоположность злу, или удовольствие в противоположность боли, или свет в противоположность тени, или жизнь в противоположность смерти, или целое в противоположность части, или синтез в противоположность анализу. Дух — это великий Игрок, который в равной мере дает начало всем этим противоположностям — «Я, Господь, проливаю Свет и на хорошее, и на дурное; Я, Господь, совершаю все это», — и с этим соглашаются мистики всего мира. Дух — не хорошая половина противоположностей, но основа всех противоположностей, и наше, так сказать, «спасение» состоит не в том, чтобы найти хорошую половину дуализма, а в том, чтобы отыскать Источник обоих половин дуализма, ибо это то, чем мы поистине являемся. Мы — обе стороны великой Игры, поскольку мы — вы и я, в глубочайших уголках самой нашей Самости — создали обе эти противоположные стороны, чтобы насладиться великолепной игрой в космические шашки. — 167 —
|