|
процесса) и сдвигом от борьбы смерти-рождения или возрождения к переживанию по типу смерти-возрождения (завершение родов). Многие дополнительные аспекты странствий души после смерти связаны с трансперсональными явлениями типа столкновений с различными добрыми и злыми божествами, сражений с демонами, встреч с предками, отождествления с разными животными, сверхчувственного восприятия, астральных выходов и, особенно, повторения того, что представляется памятью о прошлых воплощениях. Одна важная сторона наблюдений, полученных в ходе пси-ходелических исследований, заслуживает особого упоминания. В переживаниях, вызванных приемом ЛСД и ДПТ, не только присутствовали сюжеты, идентичные обнаруживаемым в эсхатологической мифологии, обрядах перехода, а также мистериях смерти-возрождения, но эти сюжеты часто переживались в формах специфической символики, характерной для данной конкретной культуры. Так, например, восприятие небес, преисподней или судилище мертвых у европейцев или американцев совсем не обязательно соответствовало канонам иудео-христианской культурной традиции, как можно было ожидать. Случалось, что неискушенные люди детально описывали сюжеты из индуистской, буддийской и джай-нистской мифологий или же многоплановые сцены из малоизвестной "Египетской книги мертвых", отображающие сражение команды Солнечной барки с врагами во тьме Туат. Аналогии с некоторыми из переживаний, описанными в тибетской "Бардо Те-доль", оказались настолько поразительны, что в середине шестидесятых годов Лири, Мецнер и Алперт рекомендовали этот священный текст для использования в качестве руководства в ходе психоделических сеансов. Эпизоды, связанные со смертью-возрождением, могут переживаться некоторыми лицами в контексте библейских представлений, как отождествление с крестными муками, смертью и воскресением Христа. Однако другие на данной стадии отождествятся с Осирисом, Дионисом или людьми, приносимыми в жертву солнечному божеству ацтеков Вицлипуцли. Заключительный удар, вызывающий смерть эго, может восприниматься, как наносимый ужасающей богиней Кали, Шивой-разрушителем, вакханками или древнеегипетским Сетом. Символика соответствующего культурного контекста, возникающая в переживаниях, бывает весьма конкретной и детализированной. Зачастую природа и истоки возникшей информации остаются загадкой, несмотря на наши усилия выяснить их. Последовать примеру Юнга и определить все эти феномены, как архетипы, означает просто наклеить на них удобный ярлык, что не решает проблемы. — 142 —
|