|
Наконец, медитирующий позволяет образу неба, который представляет собой «только символ» (Evans-Wentz, 1954, р. 231), раствориться в еще более открытом, вмещающем и сочувственном ощущении светлоты, заполняющей все пространства. Сперва ее можно зрительно представлять как прозрачную светящуюся сферу на самой макушке головы, но в конце концов она растворяется в 330 Надличностный опыт и рефлексивность отрытой, всевмещающей пустоте: «В ее открытости [пространство] свободно вмещает разнообразные точки зрения, собирающиеся, изливающиеся, наполняющие пространство... Поэтому пространство не статично, а напротив, представляет собой безмятежное расширение... заполняющее все зоны прошлого и будущего, не исчерпывая своей открытости или своей способности проявлять еще большее богатство открытости» (Tartang Tulku, 1977, p. XI). Я уже обсуждал то, каким образом бесконечно развертывающаяся светлота, синестетически транслируемая как ощущаемый смысл, может влечь за собой как максимально презентативное ощущение чего-то всеобъемлющего, так и имеющее синестетиче-скую основу растворение обычного образа тела. Открытость пространства представляет собой максимальное метафорическое приближение к категориям сознания, самости и времени, которые неспособны полностью охватить репрезентативное самосоотнесение. Для когнитивной традиции, которую представляют Эш, Арн-хейм и другие, вовсе не ясно, как это понятие открытости можно было бы мыслить, не говоря уже о том, чтобы постигать как ощущаемый смысл, без метафор, предоставляемых восприятием неба, пространства и сияющего света. В самом деле, именно си-нестетическое воплощение этих восприятий может быть способно создавать абстрактные состояния, более концептуальный и ноэти-ческий аспект которых мы будем рассматривать в следующей главе. Осознание сущности у А. X. Алмааса: измерение присутствия-открытости и его связь с дилеммами в ощущении самости Разработанный Алмаасом (Almaas, 1986ab, 1988) подход «алмазного сердца» поможет нам свести воедино обсуждение присутствия-открытости как двух полюсов надличностного опыта или того, что Алмаас назвал бы «сущностью». Его работа вторит высказанной Ангьялом (Angyal, 1965) идее «универсальной неоднозначности» всего опыта (см. главу 2), подчеркивая двойственный аспект презентативных состояний. Их оптимальное выражение можно найти в состояниях метафорически порождаемого ощущае- Когнитивная психология 331 мого смысла, составляющих цель классической медитации, но их уплотненные и конфликтные формы включают в себя нарциссиче-ские дилеммы, описываемые подходами объектных отношений и психологии самости в современном психоанализе. Работа Алмааса основывается на оригинальном теоретическом и методологическом синтезе медитативных традиций тонкого тела (особенно суфизма), традиции само-вспоминания Гурджиева-Успенского, современных психоаналитических подходов к уязвимости чувства самости, зарождающейся в первые два года детства, биоэнергетики Райха и метода управляемого воображения, примерно аналогичного методу фокусирования Гендлина. — 230 —
|