|
Сэнди прервала мои откровения. "Что же мне теперь делать?" — спросила она. "Сомневайтесь, продолжайте ставить все под вопрос и звоните нам", — ответил я. 4. КОМА И ПЕРЕРОЖДЕНИЕ Последняя ночь жизни Питера была удивительна. Казалось, она была насыщена драматическими пиковыми переживаниями религиозного характера, которые людям иногда доводится испытывать в обычной жизни. И все же было отличие. Для Питера она стала вызывающим трепет пробуждением, прикосновением к тайнам жизни. Наша последняя ночь с Питером началась около восьми вечера, когда Эми позвонила мне из больницы. Она пошла навестить Питера и обнаружила, что около дверей его палаты стоит новый доктор, который заявил ей, что Питер умирает и что вход в палату запрещен. Эми окликнула Сэнди, находившуюся внутри, и та ее впустила. Коматозное состояние Когда я приехал, на Питере была кислородная маска. Он был в коме, дышал тяжело и громко, и привлечь его внимание с помощью обычных методов общения было невозможно. Его руки были серовато-синего цвета, а его дыхание "дребезжало", потому что легкие из-за пневмонии были заполнены водой. Почки отказали, и его тело опухло. Он перестал мочиться несколько часов назад и неподвижно лежал на кровати. Периодически появлялись медсестры и проверяли технические детали. Сэнди, ее подруга Хелен и Эми сбились в кучку, заботясь друг о друге. Питер уже получил дозу морфия и по графику должен был получить еще одну дозу через несколько часов. Я присел на кровать Питера и превратил свои скорбные чувства по отношению к нему в интенсивное сосредоточение на происходящем с ним процессе. Я смотрел на его тело, слушал его дыхание, касался его груди и искал самый сильный из сигналов. Дребезжание в легких и прерывистое дыхание, несомненно, и были этими главными сигналами, посылаемыми им во внешний мир. Хотя я понимал, что прерывистое и шумное дыхание — это результат физических нарушений, я прислушивался к нерегулярным вдохам и выдохам как к единственно возможной форме его общения. Я положил свои руки на его, то слегка усиливая, то ослабляя свое прикосновение в ритме его дыхания, чтобы пережить и почувствовать, где он сейчас был. Сэнди вставила в кассетный плеер любимую музыку Питера, сказав, что он любит октет Мендельсона, потому что это бурная музыка, напоминающая ему о ней. Я нежно заговорил с ним в ритме его дыхания. Чтобы понять его ответы, я подсчитывал скорость вдохов и выдохов, внимательно следил за движениями одной из его бровей, слушал звуки, исходящие из легких, и следил за изменением цвета его щек и губ. Говоря с ним, я держал свои губы вблизи его уха и следил за его реакциями. Я шептал, в ритме его дыхания, что-то вроде следующего. — 22 —
|