Зерно на мельницу

В другой раз, когда Махарадж-джи сидел с группой последователей, он вдруг оглянулся и сказал: "Кто-то идет", но никого не было видно. Через несколько минут прибыл слуга одного из последователей Махарадж-джи. Прежде чем он что-либо сказал, Махарадж-джи воскликнула "Да, я знаю, что он умирает, но я не пойду". Человек был потрясен этими словами, потому что у его хозяина всего несколько минут назад случился сильный сердечный приступ, и он послал этого человека сбегать за Махарадж-джи и привести его. Но как ни уговаривали слуга и другие Махарадж-джи, он идти отказался. Наконец Махарадж-джи взял банан, дал его слуге и сказал: "Вот, отнеси ему. Все будет в порядке". Конечно, человек этот кинулся обратно с бананом, а заботливая семья очистила его и накормила больного. Как только он покончил с бананом, он умер.

Здесь, в Америке мне однажды звонит Вейви Грейви и говорит: "Тут один парень умирает и хотел бы, чтобы ты его навестил. Он в доме Тома Вольфа". А я в то время был в доме Бейкера РАЕЙ в центре Дзэн в Сан-Франциско. Я был один, поскольку Бейкеры были в Японии, и в довольно унылом состоянии. Однако я не мог отказать и поехал. Парню было лет двадцать, он был чрезвычайно худой, в джинсах, куртке и ботинках. Я присел с ним рядом и сказал: "Я слыхал, ты собираешься скоро умирать." - "Ага", - ответил он. Тогда я спросил его, не хочет ли он поговорить об этом, и он сказал - хорошо. Тут мы стали разговаривать и минут через двадцать, когда он взял сигарету, я заметил, что рука у него дрожит, а раньше этого не было. От страха, сопровождавшего мое унылое состояние, я подумала "Ой-ой-ой - что я наделал. Какое я имею право к нему приставать? Он же умирает". Я сказал ему: "Слушай, парень, ты меня извини. Я не намерен приставать к тебе, я оставлю тебя. Я не собираюсь тебя пугать". А он говорит: "О нет, вы не пугаете! Я нервничаю оттого, что я так возбужден тем, что с вами. Я искал в себе силы умереть, а вы - первый человек, с которым я соприкасаюсь, кто не усугубляет этого тем, что так этого страшится". Он придал мне убежденность в правильности моих действий, которой у меня самого не было, и сказал: "Делайте то, что вы делаете, это отлично".

Так что мы стали бывать вместе и однажды я нанял машину, и мы отправились в поездку по первому шоссе в округ Марии, и очень опасную дорогу вдоль побережья. Мы остановились заправиться и он говорит: "Ничего, если я поведу? Может это в последний раз". Так вот это весьма романтичный образ, если вы знаете, - как относятся двадцатитрехлетние к вождению - машины, и я сказал: "Конечно". Он повел машину, но очень скоро стало ясно, что он слишком слаб, чтобы крутить рулевое колесо. Мы ехали всего миль двадцать в час, но он объезжал кривую, где был спуск к океану футов в триста, а я держал руль и крутил его, стараясь сделать это ненавязчиво, чтобы не было промаха в смысле отношения; мне не хотелось его волновать. Как бы оттого, что положение в данный момент было неважное, он попытался закурить сигарету. "Ого", - подумал я, - "он не только собирается уйти, но и меня намерен прихватить с собой". Только я увидел, что вступил с ним в заговор, я сплотился с ним, чтобы уверить его, что он иной, чем он есть, чтобы защитить его образ себя как этакого мужественного двадцатитрехлетнего юноши. "Я знаю", - сказал я ему, - "ты вовлек меня в заговор, потому что ты явно не можешь повернуть руль, продолжая в то же время курить. Я поведу машину. Мы должны быть в том, что есть, а не в том, как мы хотели бы, чтобы это было. Теперь это так, давай здесь и будем". Отсюда у нас пошел диалог, гораздо более возбужденный, и мы просто все более и более жили в настоящем моменте. Оказывается, единственная подготовка к смерти - это жизненный процесс момент к моменту. Когда живешь в настоящем теперь, потом в этом настоящем, а потом в этом, то когда наступает момент смерти, ты не живешь ни в будущем, ни в прошлом. Самое капризное в смерти - это преждевременный страх. Но вы никому не прикажете жить в настоящем моменте, если сами не живете в нем.