|
Вид неведения, который подразумевается здесь (авидъя), – это коренное непонимание и заблуждение относительно природы действительности и нашего собственного естества. Единственным лекарством от такого рода неведения является высшая мудрость (праджняпарамита). С этой точки зрения существенно важно то, что внутренняя работа с холотропными состояниями предлагает нечто гораздо большее, чем просто увеличение, углубление или исправление наших знаний о материальной Вселенной. Это еще и единственный путь обретения глубоких знаний по вопросам относительно превосходящего.
В свете подобных свидетельств сознание не является продуктом физиологических процессов в головном мозге, но первичным свойством сущего. Глубочайшее естество человечества не звериное, а божественное. Вселенная пропитана творящим разумом, а сознание неотъемлемо вплетено в ее ткань. Наше отождествление с отдельным телесным я – простое наваждение, а наше настоящее тождество – вся полнота жизни. Такое понимание обеспечивает естественную основу для благоговения перед жизнью, сотрудничества и взаимопомощи, для заботы о человечестве и планете как целом, а также для глубокого экологического сознания.
Анатомия человеческой деструктивности
Давайте посмотрим тем же самым взглядом и на второй «яд» – предрасположенность человека к враждебности. Современное исследование враждебного поведения началось в середине прошлого столетия с эпохальных открытий Чарльза Дарвина в области эволюции (Darwin, 1952). Попытки объяснить человеческую враждебность его происхождением от животных породили такие теоретические представления, как образ «голой обезьяны» Десмонда Морриса (Morris, 1967), понятия «территориального императива» Роберта Ардрея (Ardrey, 1961), «триединого мозга» Пола Маклина (MacLean, 1973) и социологические объяснения Ричарда Доукинса, истолковывающие враждебность языком генетических стратегий «себялюбивых генов» (Dawkins, 1976). Более изящные модели поведения, разработанные первопроходцами этологии, такими как Конрад Лоренц, Николаас Тинберген и другими, дополняли механистический упор на значимость инстинктов изучением ритуалистических и мотивационных составляющих (Lorenz, 1963; Tinbergen, 1965).
Любые теории, утверждающие, что человеческая склонность к насилию просто отражает наше животное происхождение, недостоверны и неубедительны. За редкими исключениями, такими как случающиеся время от времени буйные набеги шимпанзе на представителей своего собственного вида (Wrangham and Peterson, 1996), животные не охотятся на представителей своего вида. Они проявляют враждебность, когда они голодны, защищают свою территорию или соперничают за право оставить потомство. Природа и размах человеческого насилия – «пагубной враждебности» Эриха Фромма – не имеет своего подобия в животном царстве (Fromm, 1973). Понимание того, что человеческая враждебность не может по-настоящему объясняться как плод филогенетической эволюции, привело к образованию психодинамических и психосоциальных теорий, которые считают, что значительная доля человеческой враждебности – явления благоприобретенные. Это направление зародилось в конце 1930-х гг., и начало ему было положено работой Долларда и Миллера (Bollard et al, 1939).
— 121 —
|