Анализ личности

(От восьми до шестнадцати) Я люблю драться с прислугой. В более позднем возрасте я часто поднимал девочек, относил их к кровати и бросал их на нее.

(От пяти до двенадцати) Я люблю играть с игрушечным поездом. Я веду свой поезд по квартире, где туннелями служат коробки, табуретки и т. д. При этом я пытаюсь изобразить звук локомотива, когда он выпускает пар и набирает скорость.

(Пятнадцать лет) Я всегда зритель. Женщина защищается от мужчины, который, во многих случаях, значительно меньше ее. После борьбы, длящейся некоторое время, женщина побеждена. Мужчина грубо сжимает ее груди и бедра. В тот момент, когда женщина перестает сопротивляться, я испытываю оргазм>.

Двумя главными аспектами в это время были следующие: (1) он был пристыжен своей трусостью; (2) он помнил свой прошлый садизм. Анализ фантазий и поступков, приведенных выше, длился до конца лечения. Он стал гораздо свободнее при анализе, увереннее и агрессивнее; но его поведение все еще характеризовалось страхом. Его состояния беспокойства не были такими частыми, но все же они возникали.

Здесь мы можем быть уверены, что главной целью продуцирования материала генитального инцеста было скрыть инфантильный садизм, даже если он в то же самое время представлял попытку движения к генитальному катексису. Но его генитальные стремления были наполнены садизмом и нужно было извлечь их из переплетения с садистскими импульсами.

В начале шестого месяца анализа такая возможность представилась. Это было связано со следующими снами:

7. Я лежу на диване в открытом поле. Одна из девушек, которую я знаю, подходит ко мне и ложится на диван. Я ложусь на нее сверху и пытаюсь совокупляться. У меня возникает эрекция, но я замечаю, что мой пенис слишком короткий для завершения полового акта. Я очень опечален этим.

2. Я читаю драму. Герои: три японца - отец, мать и четырехлетний ребенок. Я чувствую, что эта пьеса закончится трагически. Я глубоко тронут участью ребенка.

В первом случае попытка к совокуплению возникла как очевидная часть сна. Непрерывно обсуждая свою трусость и робость, он сам начал говорить о своем пенисе. Я воспользовался этой возможностью, чтобы отметить, что его страх быть раненным или обманутым относился фактически к его гениталиям. Почему и кого он боялся, это еще не обсуждалось. Также не было сделано ни одной попытки проинтерпретировать реальный смысл страха. Объяснение казалось ему правдоподобным, но теперь он попал в капкан сопротивления, которое длилось шесть недель и было основано на пассивно-женственной гомосексуальной защите против страха кастрации.