|
“Господи, что же это мне напоминает?” — подумала я, почти “по Джендлину” всматриваясь внутрь себя и испытывая то самое “телесное ощущение какой-то значимости, неразрешимости и скрыто присутствующей сложности”, которое свидетельствует о нахождении “здесь и теперь” источника переживания. И тут всплыло имя Адама. Я открыла Библию, Книгу Бытия. “...Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей”. Адаму дано было видеть сущность вещей. Ее он воплощал в слове. Слово Адама имело первородную силу. Но мы, потомки Адама, давно утратившие этот дар, можем ли вновь обрести его — ведать и мочь? Ю. Джендлин называет специальный поиск человеком целостного, телесного ответа на ситуацию внутри самого себя — фокусированием. Я бы дерзнула назвать это молитвой к Адаму. Такого слова нет в тексте. Между тем с иной духовной практикой — медитацией — автор сам сравнивает описываемый им процесс и находит даже их известное сходство, отмечая, однако, что медитирующий человек слишком расслаблен и пассивен, он же, напротив, говорит об активном, бодрственном и чутком состоянии внутренней тишины и безмолвия. Но какое отношение имеет это к молитве? У митрополита Антония (Блюма) есть рассказ об одной старушке, которая в течение десятка лет почти непрерывно твердила Иисусову молитву, но очень страдала от того, что ни разу не услышала отклика. “Когда же Богу слово свое вставить, если вы все время говорите?” — воскликнул молодой тогда отец Антоний, смутив ее своим простодушием и горячностью. Однако, приняв его совет на время оставить молитву и побыть в молчании перед Богом, продолжая заниматься обычным домашним делом, эта женщина вдруг ощутила, что тишина в ее комнате есть не просто отсутствие шума, она является присутствием, и в сердцевине этой тишины — Он. “Надо научиться молиться, всегда начиная с молчания, — говорит владыка Антоний, — и в этом молчании встречая все то глубокое, значительное, что есть у нас в душе, все наше прошлое, всех людей, которые когда-либо коснулись струн нашего сердца... В таком углубленном молчании можем мы найти себя самих, свое истинное “я”, а не то поверхностное, которое постоянно рябит, дробится, разбивается, которое никогда не может найти себя в цельности... И, наконец, в нем мы можем найти Бога”. Нет, Юджин Джендлин, разумеется, не призывает искать Бога, его книга не содержит никаких намеков или иносказаний. В ней он выступает как профессионал в самом современном смысле этого слова, широко эрудированный, владеющий помимо собственного целым арсеналом различных подходов и методов. Но когда человек вслед за ним учится слушать себя, свое тело, нутро, недра, “до начальных глин потупляя слух”, то, возможно, слушает он — Адама в себе, с ним встречается в тишине и безмолвии, к нему взывает, как взывают в молитве. Рекиґ, Адам! — 3 —
|