|
Я так никогда и не смог узнать, как ей это удавалось. Притом она отнюдь не опустилась физически и даже читала книги, в том числе такие, которые выпрашивала у меня. Когда позже марксисты вновь и вновь возражали мне, говоря, что утверждение о возникновении душевных заболеваний по причинам сексуального характера — буржуазная причуда, что неврозы порождала «только материальная нужда», мне на память приходил этот случай. Будто сексуальная нужда — не «материальная»! Не «материальная нужда», о которой говорит экономическое учение Маркса, порождает неврозы, а неврозы, которыми страдают люди, разрушают их способность хоть сколько-нибудь здраво действовать в условиях этой нужды, пробиться, выстоять в конкуренции на рынке труда, найти общий язык с теми, кто пребывает в том же социальном положении, вообще высвободить голову для того, чтобы думать. Того, кто захотел бы возразить, что эти случаи нетипичны, и уж конечно того, кто отмахивается от невроза как от «заболевания буржуазных дамочек», могут опровергнуть такие факты. Неврозам трудящихся не хватает только утонченности, прививаемой культурой. Это грубый, открытый мятеж против убийства души, касающегося всех. Обеспеченный гражданин переносит это заболевание с достоинством, да и в материальном отношении он с ним как-то справляется. Если же речь идет о человеке труда, то у него невроз проявляется как трагический гротеск, что он собой в действительности и представляет. Другая моя больная страдала так называемой нимфоманией. Она не могла достичь сексуального удовлетворения и поэтому спала со всеми подворачивавшимися под руку мужчинами, занималась влагалищной мастурбацией, используя ручку ножа, а то и его острие до тех пор, пока не начиналось кровотечение. Только тот, кто знает о мучениях, причиняемых половым возбуждением, доведенным до крайности, не будет говорить о «трансцендентности феноменальной духовности». В истории и этой больной в полной мере раскрылось уничтожающее естественную жизнь влияние многодетной, бедной, задавленной заботами рабочей семьи. У матерей таких семейств нет ни времени, ни возможности для серьезного воспитания детей. Если мать замечает, что ребенок онанирует, она может запустить в него ножом, а ребенок, связав нож с сексуально обусловленным страхом наказания и чувством вины, не допускает удовлетворения, но позже попытается, испытывая неосознанное чувство вины, пережить оргазм с помощью того же ножа. Этот случай был подробно проанализирован в «Инстинктивном характере». Случаи, подобные вышеописанным, отличались от простых неврозов или душевных заболеваний. Инстинктивные характеры казались переходной ступенью от невроза к психозу. «Я», которое было еще нормальным, разрывалось между признанием инстинкта или морали и отрицанием инстинкта или морали. Казалось, что оно неистовствовало против своей совести, хотело избавиться от нее, не зная меры в инстинктивных действиях. Совесть же можно было однозначно определить как влияние противоречивого жестокого воспитания. Истерики и те, кто страдал неврозами навязчивых состояний, воспитывались в последовательно антисексуальном духе. Эти люди были с раннего детства в состоянии сексуальной безнадзорности или даже совращались. Но затем, как правило, следовало жестокое наказание, позже напоминавшее о себе в форме чувства вины. «Я» защищалось от совести, которая превосходила его по силе, с помощью вытеснения, то есть таким же образом, как в остальных случаях происходит защита только от сексуальных желаний. — 47 —
|