|
Мать рассказала мне о своей 11-летней дочери, которая до 5 лет воспитывалась при строгом запрете онанизма. Девочке было примерно 9 лет, когда она посмотрела детский спектакль, где действовал волшебник с искусственно удлиненными и неодинаковыми пальцами. Уже тогда ее возбуждал вид указательного пальца чрезмерной величины, и стоило с тех пор возникнуть представлениям о страхе, как появлялся и волшебник. «Знаешь, — говорила девочка матери, — если я пугаюсь, это всегда начинается с живота (при этом она скрючилась, как от боли). Тогда я не могу пошевелиться, просто ничем не могу шевельнуть. Могу играть только с маленькой штучкой внизу (девочка имела в виду клитор), и ее я тяну и дергаю туда-сюда, как бешеная. Волшебник говорит: «Тебе нельзя двигаться, ты можешь двигать только то, что там, внизу». Если страх все усиливается, я хочу включить свет. Но каждое резкое движение вызывает новый страх. Только если я двигаюсь очень осторожно, становится лучше. Если же наконец я включила свет и достаточно наигралась с тем, что внизу, я все больше успокаиваюсь, и наконец все проходит. Волшебник — он вроде няни, которая всегда говорит. «Тебе нельзя двигаться, лежи тихо» (делает строгое лицо). Если я просто клала руки под одеяло, она приходила и вынимала их». Так как девочка почти весь день держала руку на половых органах, мать спросила, почему она это делает. Мать не знала, что дочка так часто предается своему занятию, и описала в разговоре со мной ее различные ощущения. «Иногда я только получаю удовольствие от игры, и тогда мне не надо ни тянуть, ни дергать. Но когда я застываю от страха, то приходится изо всей силы тереть и дергать внизу. Теперь, когда все ушли и нет никого, с кем я могу все обсудить, страх постоянно усиливается и приходится все время что-то делать внизу». Несколько позже она добавила: «Когда приходит страх, я становлюсь очень упрямой. Тогда мне хочется бороться против чего-то, но я не знаю, против чего. Только не подумай, что я хочу бороться против волшебника (по словам матери, его она вообще не упоминала), уж слишком я его боюсь. Хочется бороться против чего-то, чего я не знаю». Этот ребенок дает хорошее описание ощущений, испытываемых в животе, и способа, которым он, с помощью воображаемого волшебника, пытается контролировать их. Пусть другой пример покажет значение дыхания для деятельности аппарата ганглий живота. У одного пациента в ходе продолжительного повторного выдоха проявилась сильная чувствительностъ тазовой области. Он привык реагировать на это сдерживанием дыхания. Даже при самом легком прикосновении бедру или подчревной области он рефлекторно содрогался. Когда же я просил его сделать несколько глубоких выдохов, ой не реагировал на прикосновение. При новой задержке дыхания быстро восстанавливалась возбудимость тазовой области. Это могло повторяться сколь угодно часто, и такая клиническая деталь свидетельствовала о многом. Благодаря глубокому вдоху накапливается биологическая энергия центров вегетативного возбуждения, в результате чего усиливается рефлексоподобная реакция. После повторного выдоха ликвидируется застой, а с ним и боязливая возбудимость. Таким образом, барьер в глубине выдоха создает противоречие: он возникает из потребности заглушить приятное возбуждение центрального вегетативного аппарата, но именно этим и порождает возросшую готовность к страху и рефлекторную возбудимость. Тем самым становится понятной еще одна деталь превращения подавленной сексуальности в страх. Так же обстоит дело и с клиническим наблюдением, согласно которому при восстановлении способности испытывать удовольствие мы сначала наталкиваемся на физиологические рефлексы страха. Страх, являясь отрицанием полового возбуждения, в энергетическом отношении идентичен ему. Так называемая «нервная возбудимость» есть не что иное, как серия коротких замыканий в процессе отвода электрических зарядов ткани, вызванных существованием барьера на пути оргастической разрядки энергии. Отсюда ощущение «наэлектризованности». — 199 —
|