|
В своем труде «Древность Человека»[1720] сэр Чарльз Лайэлль приводит – может быть, слегка насмешливо – то; что Халлам говорит в своем «Введении к Литературе Европы»: «Если человек был создан по образу Божию, то он также был создан и по образу обезьяны. Строение тела того, кто измерил звезды и покорил себе молнию, приближается к строению того безгласного зверя, который скитается в лесах Суматры. Таким образом, находясь на предельной черте между животной и ангельской природой, можно ли изумляться, что он заимствовал черты от обеих»[1721]! Оккультист выразился бы иначе. Он сказал бы, что, действительно, человек был создан по образу и подобию типа, проектированного его прародителем, творящей Ангельскою Мощью или Дхиан-Коганом; тогда как скиталец лесов Суматры был сделан по подобию человека, ибо строение обезьяны, повторяем, является воспроизведением, посредством противонормального способа, точной формы Человека Третьего Круга, а позднее также и Четвертого Круга. В Природе ничто не пропадает, ни единый атом; по крайней мере, это удостоверено научными данными. Аналогия, по-видимому, требует, чтобы и форма была одинаково одарена постоянством. Однако, что находим мы? Сэр Уилльям Даусон, чл. К. Общ., говорит: «Еще более знаменательно, что проф. Гёксли в своих лекциях в Нью-Йорке, основывая свои данные относительно низших животных, главным образом, на предполагаемой генеалогии лошади, часто признаваемой, как не имеющей достаточного доказательства, в то же время, совершенно избегая обсуждать теорию о происхождении человека от обезьяны, теорию, которая сейчас настолько очевидно усложнилась возникшими многочисленными трудностями, что как Уоллэс, так и Миварт начали колебаться в своем мнении. Проф. Томас в его недавних лекциях («Природа», 1876) признает, что более низкий тип человека, нежели тип австралийца, неизвестен и, тем не менее, не существует никакого звена, соединяющего его с обезьянами, и Геккель вынужден допустить, что предпоследнее звено в его филогенезисе, обезьянообразный человек, совершенно неизвестен («История Творения»).... Так называемые «зарубки» (fallies), найденные с костями Палеокосмических людей в пещерах Европы и описанные в прекрасных трудах Кристи и Лартэ, показывают, что даже древнейшие расы людей, известные археологии и геологии, обладали уже рудиментами письма[1722]. Затем в «Fallacies of Darwinism», д-ра Ч. Р. Бри, мы читаем: «Дарвин справедливо говорит, что физическая разница и особенно умственная, между низшей формою человека и высшей человекообразной обезьяной, огромна. Потому время, которое в дарвиновской эволюции должно быть почти непостижимой медлительности – должно было быть также огромной длительности и в течение развития человека из 770] обезьяны[1723]. Потому и возможности открытия некоторых разновидностей в различных гравиях или пресноводных образованьях, находящихся над третичными напластованиями, должны быть весьма велики. И, тем не менее, никогда не была найдена ни одна разновидность, ни один образец промежуточного существа между обезьяной и человеком! Ни в песках, ни в лёссе, ни в пресноводных руслах, ни в гравии и наносах, ни в третичных слоях ниже их, никогда не были найдены останки ни одного из членов недостающих семейств между обезьянами и человеком, которые должны были бы существовать, по мнению Дарвина. Эти останки не были ли они унесены с опусканием земной поверхности и не покрыты ли они теперь морем? Если так, то более, чем вероятно, что они были бы открыты в тех руслах современных геологических слоев, которые не опустились на дно моря, и еще менее вероятно, что некоторые части не были бы выкопаны со дна океана подобно останкам мамонтов и носорогов, также встречающихся в руслах пресных вод и наносных песков.... Знаменитый Неандертальский череп, о котором столько говорилось, принадлежит, как это признано, к этому отдаленному периоду [бронзовому и каменному веку] и, тем не менее, несмотря на то, что он мог быть черепом идиота, существует огромная разница между ним и черепом самого высокого вида из известных нам человекообразных обезьян»[1724]. — 583 —
|