Тайная доктрина. Том 2

«Эти «ограниченные» духи или «низкие души», как называют их поэты, которые могли бы поверить, что Земля является единственным населенным телом во Вселенной, не испытали бы затруднения представить себе также и Землю, лишенную ее обитателей. Но более того, если бы подобные умы были ознакомлены с выводами геологии, они допустили 742] бы, что Земля была необитаема на протяжении мириад лет; и здесь мы приходим к невозможному заключению, что в течение этих мириад лет не существовало ни одного разумного существа на протяжении обширных владений Всемирного Царя и, что до протозойных формаций, во всей беспредельности пространства[1660], не существовало ни растения, ни животного».

Фламмарион, кроме того, доказывает, что все условия жизни – даже, как мы знаем ее – существуют, по крайней мере, на некоторых Планетах, и указывает на факт, что эти условия должны быть гораздо более благоприятными там, чем на нашей Земле.

Таким образом, научное рассуждение, так же как и наблюдаемые факты, согласуются с утверждениями ясновидца и с врожденным голосом в сердце человека, заявляющим, что жизнь – разумная, сознательная жизнь – должна существовать и на других мирах, кроме нашего.

Но это граница, за пределы которой обычные способности человека не могут вести его. Многочисленны романы и рассказы, некоторые чисто фантастичные, другие блистающие научными знаниями, авторы которых пытались представить и описать жизнь на других Планетах. Но все они, как один, дают лишь некоторую искаженную копию драмы окружающей нас жизни. Они, по мнению Вольтера, или люди нашей собственной расы под микроскопом, или же, согласно де Бержераку, лишь грациозная игра воображения и сатиры; но мы всегда находим, что новый мир является по существу лишь тем, на котором мы сами живем. И так сильна эта склонность, что даже большие, прирожденные, хотя и не посвященные, ясновидцы, становятся жертвами этого заблуждения, если они не были воспитаны в должном направлении; примером тому служит Сведенборг, который заходил настолько далеко, что наряжал жителей Меркурия, встречаемых им в мире духов, в одежды, носимые в Европе.

Рассуждая о подобной склонности, Фламмарион говорит:

«По-видимому, в глазах авторов, писавших на эту тему, Земля является прообразом Вселенной, а земной человек прототипом обитателей небес. Напротив, гораздо правдоподобнее, раз природа других планет по существу различна, и все окружающее и условия существования также существенно отличны, и силы, стоящие во главе творения всех существ, и те субстанции, которые вошли в их взаимное строение, тоже существенно отличаются друг от друга; то из этого следует, что наш способ существования, ни в коем случае, не может рассматриваться, как способ, приложимый к другим планетам. Те, кто писали по этому предмету, позволили себе подпасть под влияние земных представлений и потому впали в заблуждение»[1661].