|
Идея ангелов-хранителей людей, народов, местностей, городов и наций, была взята католиками от дохристианских оккультистов и язычников. Симмахус (Epistol., I, X) пишет: Так же как душа дается тому, кто родился, так и гении распределяются по народам. Каждый город имеет своего гения-покровителя, которому люди приносят жертвы. Существуют многие надписи, на которых можно прочитать: Genio civitates — "гению города". Древний непосвященный был не в большей степени, нежели современный, уверен в том, является ли призрак эйдолоном родственника или гением местности. Энний, увидевший во время празднования юбилея своего отца Анхиса змею, ползущую по его гробу, не знал, был ли это гений его отца или гений места (Вергилий). "Маны"1 были многочисленны и разделялись на добрых и злых; те, которые были злобными, и которые Вергилий называет numina larva, умиротворялись при помощи жертвоприношений, чтобы они не совершали зла, такого, как насылание дурных снов на тех, кто не обращает на них внимания, и т. д. ________ 1 От слова "manus" — "добро", антифразис, по объяснению Фестуса. Тибулл в свою очередь показывает: Ne tibi neglecti mittant insomnia manes. (Eleg., I, II) Язычники думали, что низшие души преобразуются после смерти в дьяволических эфирных духов". (Лелойер, стр. 22) Термин Eteroprosopos, разделенный на составляющие его слова, даст нам целое выражение: "другой, нежели Я, со свойствами моей личности". И именно в отношении этого земного принципа — эйдолона, лярвы, бхута — назовите его любым именем, — отрицалась реинкарнация в "Изиде".1 ________ 1 Страница 30 в 1-м томе "Изиды"; вера в перевоплощение утверждается с самого начала, как составная часть универсальных верований. "Метемпсихоз" (или трансмиграция, переселение душ) и реинкарнация являются, в конце концов, одним и тем же. Учение теософии является просто достоверным эхом учений античности. Человек есть единое только в своем происхождении и конце. Все духи, все души, боги и демоны исходят и имеют в качестве своего корневого принципа ДУШУ ВСЕЛЕННОЙ — говорит Порфирий ("Жертвоприношения"). Нет такого сколько либо известного философа, который бы не верил: (1) в перевоплощение (метемпсихоз); (2) в множественность человеческих принципов, или в то, что у человека есть две души с обособленной и совершенно различной природой; одна тленная, астральная душа, другая — нетленная и бессмертная; и (3) что первая не была человеком, которого она представляла — "ни его телом, ни его духом, но лишь, в лучшем случае, его отражением". Этому учили брамины, буддисты, евреи, греки, египтяне и халдеи; послепотопные наследники допотопной Мудрости: Пифагор и Сократ, Климент Александрийский, Синезий и Ориген, древнегреческие поэты так же, как и гностики, о которых Гиббон говорит как о наиболее чистых, ученых и просвещенных людях за все времена (см. "Закат и падение..."). Но толпа была одной и той же во все века: суеверной, чрезмерно самоуверенной, материализующей каждую духовную и наиболее благородную концепцию, и низводящей ее до ее собственного низшего уровня, и — всегда враждебной философии. — 219 —
|