|
Сколь бы преувеличенным ни казалось это мнение, тем не менее ясно, что лишь немногие из нас способны без содрогания вообразить те сцены, которые каждое утро происходят на бесчисленных бойнях так называемого цивилизованного мира, или даже те сцены, которые ежедневно разыгрываются во время "охотничьего сезона". Первый солнечный луч еще не пробудил спящую природу, когда со всех сторон света приготовляются мириады гекатомб, чтобы приветствовать восходящее светило. Никогда языческий Молох не радовался таким крикам агонии своих жертв, как жалостные вопли, которые во всех христианских странах звучат каждый день с утра до вечера, подобно долгому гимну страдающей природы. В древней Спарте — чьи суровые граждане вряд ли были чувствительны к деликатным проявлениям человеческого сердца — ребенка, обвиненного в том, что он мучил животное для своего удовольствия, подвергали смерти, как того, чья природа до такой степени испорчена, что ему нельзя позволить жить. Однако в цивилизованной Европе, быстро прогрессирующей во всем, кроме христианских добродетелей, "сила" до сих пор остается синонимом "правоты". Абсолютно бесполезная грубая практика убийства с чисто спортивной целью бесчисленного количества птиц и зверей нигде не сопровождается большей горячностью, чем в протестантской Англии, где милосердное учение Христа вряд ли сделало человеческие сердца более мягкими, чем во времена Нимврода, "великого охотника перед Богом". Христианская этика столь же легко перешла к парадоксальным силлогизмам, как и этика "язычников". Один спортсмен однажды сказал автору, что поскольку "ни один воробей не упадет на землю без воли Отца", тот, кто убивает ради спорта, скажем, сотню воробьев, сотню раз действует по воле своего Отца! Жалкий жребий для бедных животных, превращенный рукой человека в неумолимую неизбежность. Разумная душа человеческого существа рождается, по-видимому, для того, чтобы стать убийцей неразумной души животного — в полном смысле этого слова, так как христианская доктрина учит, что душа животного умирает вместе с его телом. Не может ли легенда о Каине и Авеле иметь двойной смысл? Взглянем еще на одно бесчестье нашего культурного века — научные бойни, называемые "комнатами для вивисекции". Войдем в одно из таких помещении в Париже и посмотрим на Поля Берта или кого-либо другого из тех людей — которых так справедливо называют "учеными мясниками института" — за их ужасной работой. Я могу привести убедительное описание, сделанное очевидцем, который тщательно изучал modus operandi [способ действия] таких "экзекуторов", хорошо известным французским писателям: — 184 —
|