|
Все, кто ему дорог, и все, кого он любит, Сопровождают улыбкой его солнечный путь, но лишь до тех пор, пока он не пробудится в состоянии активного, или объективного, сознания, возродившись в Обители Счастья; тогда как бедный, несчастный и заблудший смертный, который, стремясь избегнуть судьбы, эгоистично порвал серебряную струну и разбил золотую чашу жизни, обнаружит себя, к своему ужасу, в полном сознании и бодрствующим, исполненным всеми худыми страстями и желаниями, которые отравляли его земное существование, но без тела, в котором он мог им потворствовать, к тому же способным получить лишь такое частичное облегчение, которое может принести более или менее удачный эквивалент удовольствия, — и все это под угрозой полного разрыва со своими шестым и седьмым принципами и последующего окончательного уничтожения после продолжительного периода страдания. Однако не следует думать, что для духов этого класса — сознательных, умышленных самоубийц — не существует никакой надежды. Если, упорно неся свой крест, он терпеливо проходит через все страдания, борясь против плотских желаний — все еще присущих ему во всей своей силе, хотя, конечно, в той мере, насколько он был увлечен ими в земной жизни, — если, говорим мы, он смиренно переносит все это, никогда не позволяя себе соблазниться недопустимым удовлетворением греховных потребностей, тогда с наступлением предначертанного смертного часа его четыре высших принципа объединятся, и в конечном разложении на части, которое затем последует, все для него может закончиться благополучно, и он вступит в период созревания и дальнейшего развития. До тех пор, пока в урочный час не прозвонят похоронные колокола, у него еще есть шанс; страданиями и раскаянием он может стереть со страниц Кармы отметки о многих черных деяниях, но — и на этот пункт мы хотим обратить особое внимание спиритуалистов — он может добавить записи о сотнях еще более отвратительных поступков к тем черным пятнам, которые уже и так оскверняют эти страницы. Это касается не просто медиумов или "тех, кто сидит с ними за одним столом", но, прежде всего тех несчастных наполовину потерянных братьев и сестер, которых мы призываем. Внезапно оборвав свою жизнедеятельность, практически все сознательные самоубийцы — а мы говорим только о таковых, поскольку бессознательные самоубийцы являются всего лишь жертвами, — более или менее глубоко запятнанные одним из тяжелейших грехов — гневом, ненавистью, похотью или алчностью, — обнаруживают, что окружавшие их грехи преследуют их с неумолимой силой. В их среду проникают медиумы, многие из которых открывают себя тем, кого они неразумно считают ангелами-водителями. Им остается лишь овладеть этими ко всему готовыми добровольными помощниками, чтобы те приняли участие в их дьявольских развлечениях; или, собрав из своей ауры и слабосцементированных физических структур, и даже из еще более отвратительных источников — могил и боен, материал для создания своего собственного хрупкого физического организма, чтобы пуститься при содействии медиумов во все мыслимые греховные удовольствия. Это те, кого в средневековье называли инкубами и суккубами, те, кого в наше время называют "духами жен" и "мужей", и это те, которые, просто вселяясь в человека, не принимая какой-либо определенной объективной формы, становятся демонами пьянства, обжорства, ненависти и злобы, упоминания о дьявольских выходках которых мы находим равным образом, как в настоящем времени, так и в прошлых веках. — 150 —
|