Письма Махатм

Я не мог бы требовать от своего союзника более беспристрастного состояния ума, чем то, которое начинает устанавливаться у вас. Мой брат, вы уже в значительной степени изменили свое отношение к нам. Что же может помешать нашему совершенному взаимопониманию?!

[Об идее создания Англо-индийского отделения Теософского общества]

Предложение мистера Хьюма было должным образом рассмотрено. Он, несомненно, известит вас о результатах, как я прошу его в своем письме к нему. Отнесется ли он к «нашему образу действий» так же беспристрастно, как вы, это другой вопрос. Наш Маха -Чохан •(Руководитель) разрешил мне переписываться с вами обоими и даже, если будет учреждено Англо-индийское отделение, когда-нибудь вступить в личный контакт с ним. Теперь все зависит всецело от вас. Большего я не могу сказать. Вы совершенно правы, что позиция наших друзей в англо-индийском мире материально улучшилась вследствие посещения Симлы; правда и то, что – хотя ваша скромность не позволяет вам это сказать – этим мы, главным образом, обязаны вам. Но, если оставить в стороне несчастливые инциденты с бомбейскими публикациями, невозможно добиться большего, чем в лучшем случае благосклонного нейтралитета вашего народа по отношению к нашему. Настолько ничтожны точки контакта между этими двумя цивилизациями, что они, надо сказать, не могут соприкоснуться. И не соприкоснутся, кроме как для тех немногих – можно ли сказать чудаков? – которые, подобно вам, видят более светлые и смелые сны, чем остальные, и, пробуждая мышление, своей восхитительной отвагой сближают обе цивилизации. Не приходило ли вам в голову, что на обе бомбейские публикации могли если не повлиять, то, по крайней мере, не помешать им те, кто мог бы сделать это, ибо они видели необходимость в такой степни возбуждения, преследуя две цели: отвлечь внимание от громкого случая с брошью и, возможно, испытать силу вашей личной заинтересованности в оккультизме и теософии? Я не говорю, что это так и было ; я только справляюсь, приходила ли вам в голову такая мысль? Я уже постарался, чтобы вас поставили в известность, что если бы подробности из украденного письма были прежде помещены в «Пионере» – в гораздо более соответствующем месте, где ими распорядились бы с большей пользой, – то этот документ уже не стоило красть для «Таймс оф Индиа», и поэтому никакие имена в печати не появились бы.

Полковник Олькотт, несомненно, действует «не в такт»[46], если говорить о чувствах английского народа обоих классов, но зато в такт с нами. Ему мы можем доверять во всех обстоятельствах, и его верное служение нам обеспечено и при удаче, и при неудаче. Мой дорогой брат, мой голос – эхо бесстрастной справедливости. Где мы можем найти равную преданность? Он тот, кто никогда не сомневается, но повинуется; кто может совершить бесчисленные ошибки из чрезмерного усердия, но никогда не откажется исправить их даже ценою величайшего самоуничижения; кто рассматривает принесение в жертву своего комфорта и даже жизни как то, чем можно радостно рискнуть, когда в этом имеется необходимость; кто будет есть любую пищу или даже обойдется без нее; будет спать на любой кровати, работать в любом месте, брататься с любым отверженным, переносить любые лишения ради дела... Я признаю, что его связь с Англо-индийским отделением может быть «злом», поэтому ему придется иметь к нему не большее отношение, чем к Британскому (Лондонскому) отделению. Его связь с этим отделением будет чисто номинальной и может стать еще более условной, если сформулировать ваш Устав более тщательно, чем их, и предоставить вашей организации такую самостоятельность, при которой редко, если вообще когда-либо понадобится постороннее вмешательство. Но образовать независимое Англо-индийское отделение с теми же целями, в общем или в частностях, как и у основного общества, и с теми же закулисными руководителями означало бы не только нанести смертельный удар Теософскому обществу, но и возложить на нас двойной труд и заботу без надежды на малейшую компенсацию. Основное Общество никогда ни в малейшей степени не вмешивалось ни в дела Британского теософского общества, ни в дела других отделений, религиозных или философских. Учредив новое отделение или обеспечив его учреждение, основное Общество дает ему устав (оно пока не может это делать без нашей санкции и подписи), после чего удаляется, как вы сказали бы, за кулисы. Его дальнейшие связи с подчиненными отделениями ограничиваются получением от них квартальных отчетов об их деятельности и списков новых членов, утверждением исключения отдельных членов – причем только если его об этом попросят как арбитра ввиду того, что Основатели • непосредственно связаны с нами, – и т.д. и т.п. Иным образом оно никогда не вмешивается в их дела, за исключением случаев, когда к нему обращаются как к апелляционной инстанции. А так как последнее зависит от вас, то что же мешает вашему Обществу быть фактически самостоятельным? Мы даже более великодушны, чем вы, британцы, по отношению к нам. Мы не будем вас заставлять или даже просить разрешить индусу, как «постоянному жителю» и члену вашего Общества, отстаивать интересы основной верховной власти, поскольку декларировали вашу самостоятельность; мы всецело доверяем вашей верности и слову чести. Но если вам сейчас так не нравится идея чисто номинального исполнительного руководства полковника Олькотта – представителя вашей расы, американца, – то вы определенно восстали бы против руководства индуса, чьи привычки и методы принадлежат его народу и чью расу, несмотря на вашу природную добрую волю, вы еще не научились даже терпеть, не говоря уже о любви или уважении.