Письма Махатм

А теперь несколько слов о вашем письме от 5 числа прошлого месяца. Как бы ни были замечательны услуги – в связи с их литературной ценностью, – оказанные нам мистером А.О. Хьюмом, тем не менее председатель «Эклектика» не сделал ничего для своего Отделения. С самого начала, мой дорогой брат, вы, в сущности, выбросили это из своих мыслей, несмотря на все намерения. Все ваши силы были посвящены пониманию нашей философии, знакомству с нашими сокровенными доктринами и овладению ими. Вы многое сделали в этом направлении, и я благодарю вас сердечно. Однако еще ни разу не было предпринято ни одной попытки с тем, чтобы поставить ваше Отделение на твердый фундамент, и даже не проводилось регулярных собраний; под предлогом того, что вам не позволено знать все , вы не дали вашим членам ничего . А раз вы говорите, что цените искренность, то я скажу больше. Многие члены Калькуттского Отделения жаловались, что из всего лишь двух по-настоящему образованных и ученых англичан, активно участвующих в работе Общества, председатель «Эклектика», оставляя без ответа много писем от лояльных и преданных делу членов и мало, если и вовсе не уделяя внимания собственному Отделению, вел, как стало известно, самую дружественную переписку с тем, кто широко слыл злейшим врагом Основателей, их клеветником и злопыхателем, и открытым оппонентом Общества. Я говорю, как вы уже знаете, о С.К. Чаттерджи, человеке, причинившем Обществу и делу больше вреда, чем все калькуттские газеты, вместе взятые. В одном из ваших последних писем вы делаете мне честь, сообщая, что твердо верите, что я «джентльмен», неспособный на неджентльменский поступок. В прошлом году во время собрания Совета в вашей бильярдной в присутствии некоторых теософов, когда через Е.П.Б. я посоветовал вам предложить Чаттерджи подать в отставку, ибо он не скрывал плохого мнения об Основателях, вы очень возмутились этим предложением и публично объявили, что я «не джентльмен». Это небольшое противоречие и перемена мнения не должны воспрепятствовать мне опять сказать вам, что, укажи вы тогда Чаттерджи на необходимость отставки согласно правилам 16 и 17, Дело не пострадало бы в такой мере, как пострадало сейчас, а сам бы он не предстал в презренном свете как: а) предатель , потерявший право на свое слово чести как теософ; б) как лживый человек, умышленно говорящий неправду, и в) наконец, как хулитель невинных людей, когда он ушел из Общества.

Нанесенный им урон и сказанная им ложь подробно изложены в письме Мохини ко мне, которое я вам посылаю. Уже сам факт, что он обвинил Е.П.Б. – видевшую его только раз в своей жизни, причем значительно позже его вступления – в том, что она призналась ему, будто Общество имеет политическую цель, и просила его о составлении для нее политической программы, покажет вам, что этот человек – лжец. Если он имеет письмо с таким поручением от Е.П. Б., почему же он не выполняет его? Вы можете, если вам угодно, еще раз считать меня не джентльменом, но, читая его письмо к вам, в котором он пишет о распаде Калькуттского общества и делает другие лживые намеки, я удивлялся до глубины души, что человек ваших дарований и проницательности, взявшийся вникнуть в то, чего ни один непосвященный никогда не понимал, так попался на крючок честолюбивого и пустого человечка, который сумел задеть чувствительную струнку в вашем сердце и с тех пор продолжает на ней играть! Да, когда-то он был честным, искренним человеком, в нем есть некоторые хорошие качества, их можно назвать искупающими качествами, но, несмотря на все это, он показал: для того чтобы достичь цели и получить преимущество над теми, кого он ненавидит больше, чем Основателей, если это возможно, он будет лгать и прибегать к бесчестным действиям. Но хватит об этом – он упоминается здесь просто в связи с вашей отставкой с поста председателя «Эклектика». Ведь после того, как Чохан и М., неоднократно обратив мое внимание на причинение большого вреда Делу поношениями со стороны Чаттерджи (и его хвастаньем, что его поддерживает сам председатель «Эклектика», которого он хотел заставить покинуть это Общество обманщиков и мифотворцев), сказали мне, что самое время что-то предпринять, чтобы прекратить такое положение вещей, я должен был лишь признать, что они были правы, а я ошибался. Конечно, именно я предложил мистеру С[иннетту] желательность такой перемены и рад, что вам понравилась эта идея. Вы предпочитаете, как мне пишете, быть «просто усердным, но независимым теософом, простым членом Общества, целям которого – как бы ни была плоха его система... – вы сочувствуете от всего сердца», а мистер Синнетт, у которого не больше, а возможно, даже меньше объективной уверенности в нашей подлинности, чем у вас, тем не менее выказывает полное желание работать с нами, никогда не колеблясь в своей верности и не чувствуя неспособности защищать «систему и политику нашего Ордена». Таким образом, каждый чувствует себя на своем месте. Разумеется, ни один честный человек не примкнул бы к нам, если бы почувствовал «уверенность» в том, что наша система «совершенно неправильная», и более того, если бы он, подобно вам, считал, что раз мы выдвинули теории, с которыми вы не можете согласиться, то не стоит беспокоиться даже о той части нашей философии, которая истинна. Если бы у меня было намерение спорить, я бы, наверное, заметил, что последняя представляет собой самый легкий способ разделаться со всеми науками, равно как и религиозными системами, поскольку среди них нет ни одной, которая бы не изобиловала ложными фактами , недоказанными и даже дичайшими теориями. Но я предпочту опустить этот вопрос.