|
Одним из проявлений этой могучей жизненности является крайняя быстрота вибраций всех частиц и всех атомов ментальной субстанции. В теории мы все знаем, что даже здесь на нашем физическом плане ни одна частица материи, хотя бы она даже и представляла собою часть наиболее плотного из твёрдых тел, не остаётся в покое ни на мгновение. Но после раскрытия астрального зрения это перестаёт быть для нас простой научной теорией, а становится действительным и очевидным фактом — мы осознаём мировую всеобщность жизни таким образом и в такой степени, какие нам до сих пор были недоступны. Наш умственный горизонт расширяется, и мы, поначалу отдельными озарениями, обнаруживаем в природе возможности, которые тем, кто лишён такого зрения, должны казаться самыми безумными мечтами. Если таков эффект приобретения обычного астрального зрения и его применения к плотной физической материи, то попробуйте вообразить себе эффект, производимый на ум наблюдателя, оставившего физический план и основательно занявшегося ещё более живыми и бесконечно более быстрыми вибрациями жизни астральной. Он обнаружит, что в нём раскрывается новое трансцендентальное чувство, развёртывающее перед его восхищённым взором целый новый мир, значительно высший покинутого им, мир, быстрота вибраций которого настолько же превосходит скорость вибраций физического мира, насколько частота световых колебаний превосходит вибрации звука; мир, в котором вездесущая жизнь, непрестанно пульсирующая вокруг наблюдателя и в нём самом, относится к совершенно иному порядку и как бы возвышается до неизмеримо большего могущества. Новый способ познания Само то чувство, которым мы можем всё это познавать, является вовсе не наименьшим из чудес этого небесного мира. Наблюдатель больше не должен слышать, видеть и осязать посредством органов, отделённых друг от друга и ограниченных в своих способностях, как он это делает в нашем мире, и он приобретает даже не ту расширенную способность зрения и слуха, которой он обладал на астральном плане. Вместо этого он чувствует в себе присутствие какой-то странной новой способности, которая не является ничем из предыдущих, но тем не менее заключает в себе их все и значительно их превосходит. Она позволяет ему, когда перед ним предстаёт какой-нибудь человек или предмет, не только его видеть и слышать, но ещё и мгновенно его познавать, изнутри и снаружи — его причины, его последствия, его возможности, по меньшей мере в том, что касается ментального плана и всех других планов, лежащих ниже его. Он обнаруживает, что думать для него — означает постигать и осознавать, и в непосредственном действии этого высшего чувства нет места никакому сомнению, колебанию или задержке. Думает ли он о каком-либо месте — он уже находится там, о каком-либо друге — его друг уже перед ним. Для него более не существует возможности недоразумений, и он уже не может быть обманут или введён в заблуждение какими-либо внешними видимостями, ибо каждая мысль и чувство его друга открываются перед ним на этом плане, подобно книге. — 8 —
|