|
В 1902 году в семье Рерихов появится на свет первенец — Юрий. Он получит блестящее образование, сначала в уже известной школе К.И. Мая, а затем па индоиранском отделении в Школе восточных языков при Лондонском университете, далее — в Гарвардском университете в США, окончив его со степенью бакалавра по отделению индийской филологии. Далее — в Парижском университете на среднеазиатском, индийском и монголо-тибетском отделениях, пройдя курсы китайского и персидского языков, получит ученую степень магистра индийской филологии. Он примет активное участие во всех начинаниях отца: в Центрально-Азиатской экспедиции 1925–1928 годов, затем возглавит Институт Гималайских исследований "Урусвати", ведя обширную научную деятельность как лингвист и историк, и вернется в 1957 году в СССР, осуществив целый ряд масштабных востоковедческих проектов, главными из которых станут создание многотомного тибетско-русско-английского словаря с санскритскими параллелями и истории Средней Азин. В 1904 году в семье Рерихов появится сын Святослав. Он также будет учиться в гимназии К.И. Мая, затем изучать архитектуру в Колумбийском университете в Нью-Йорке, учиться в аспирантуре Гарвардского университета. Будет руководителем культурно-просветительских учреждений, созданных Н.К. Рерихом в США, организует многочисленные выставки, будет изучать историю и культуру народов Запада и Востока и станет со временем выдающимся художником, коллекционером, общественным деятелем, до самого конца своих дней будет жить в Индии. Сыновья Рерихов стали продолжателями дела всей жилиц своих выдающихся родителей, в разные годы возвратив на родину их философское и художественное наследие, знамение которого для будущей культуры России практически невозможно переоценить. При всем новаторстве русских художников той поры работы Н.К. Рериха, возможно, были для публики самыми необычными, поскольку, во-первых, сочетали в себе элементы целого ряда относившихся к различным эпохам стилен: станковой живописи, театрально-декоративного, иконописного, фрескового, мозаичного; во-вторых, несли в себе глубокие познания историка, этнографа и археолога, и, в-третьих, были предельно эмоциональны, преимущественно возвышенно романтичны. Все вместе это поражало, и посетители выставок, не привыкшие к таким смелым творческим смешениям, просто не знали, как реагировать на такой синтетический подход. Понимавших масштаб мысли автора и искренне хваливших, как всегда это бывает, были лишь единицы. Завидующих таланту было значительно больше. Но Николай Константинович продолжал писать новые и новые работы. — 46 —
|